Техника - молодёжи 1975-08, страница 42

Дорогой

образ полярника

Наш Кренкель. Л., Гидрометео-и з д а т, 197$.

Мне хочется представить читателям книгу, подкупающе непосредственную. Ее написали четырнадцать авторов, но читается она как единое целое. И неудивительно — всех авторов объединяет любовь и уважение к человеку, из воспоминаний о котором составлен сборник. Человек этот — Герой Советского Союза, доктор географических наук, знаменитый полярный радист Эрнст Теодорович Кренкель.

Сознаюсь, чувства авторов сборника полностью разделяю и я. Мне довелось познакомиться с Эрнстом Теодоровичем незадолго до его смерти. Продолжалась наша дружба всего около двух лет. Мы работали над книгой воспоминаний «RAEM — мои позывные». Встречались, как правило, раз в неделю, преимущественно по субботам. Но, поскольку в году пятьдесят две недели, то получилось более ста встреч, теплых, задушевных и очень разных по темам, которые мы обсуждали. Каждая из этих встреч раскрывала мне новую страницу его жизни, позволяя глубже представить характер, попнее оценить искренность и эмоциональность моего собеседника.

Внешне Кренкель бып суров. Высокий рост, густой бес, широкие брови, обветренное загорелое лицо придавали ему, если хотите, монументальность. Но это первое и к тому же очень скоротечное впечатление. Стоило Эрнсту Теодоровичу улыбнуться — а улыбка была непременной спутницей его жизни, — и лицо менялось. Как волшебная палочка, упыбка пробуждала у собеседника чувства симпатии и доброжелательства. Именно так, с улыбкой, и смотрит Кренкель с обложки посвященной ему книги.

Да, он был добрым и доброжелательным человеком, щедро одаренным чувством юмора, в том числе и высшей его формой — умением посмеяться над самим собой. Выл

увлеченным, азартным любителем детективов и приключенческих книг, фильмов. Одним словом, легким человеком. Легким в любом, даже самом трудном деле, потому что был честен, трудолюбив добропорядочен, настойчив и последователен, методичен, а главное, был таким товарищем и партнером, на которого всегда и во всем можно положиться.

Обычно я приходил вечером с маленьким портативным магнитофоном. Кренкель усаживал меня там, где чаще всего теперь принимают близких друзей, — на кухне. Поил чаем с настоящей арктической заваркой: сыпал хорошую порцию чая прямо в высокую чашку (эдакий чайный кубок большого орла) и заливал крутым кипятком из еще клокочущего в руках чайника. От чая становилось жарко, а Кренкель, разогревшись, ужасно радовался, не раз повторяя, что нет ничего в мире противнее холода.

Наверное, за неделю он сильно уставал в Научно-исследовательском институте приборостроения, которым руководил до конца своей жизни. Хитровато, как школьник, оттягивал начало работы. Мои попытки ускорить деловую часть нашей встречи любил отбивать философскими размышлениями о лени, которую называл инстинктом самозащиты, хотя всей своей жизнью труженика опровергал эту шутливую философию.

Попив чайку, покурив (а курил он буквально не выпуская сигареты изо рта), сделав разминку обзором смешных историй за неделю, Кренкель спрашивал:

— Начнем работать?

И тут начиналось то, что всякий раз, несмотря на неоднократные повторения, производило на меня впечатление Эрнст Теодорович брап микрофон в руки не менее уверенно, чем это делает, например, Николай Озеров, сосредоточивался и, буркнув: «Включайте шай-твн-машину!» — начинал очередной рассказ. Говорил он интересно, откровенно, умно и зорко, подбирая сочные подробности.

Совместное творчество, как правило, соткано из спорое, но, работая очень интенсивно и увлеченно, мы почти никогда не спорили И не потому, что наши отношения скпа-дывапись как союз всадника с лошадью, нет, они сразу же сформировались как содружество в самом высоком смысле этого слова. Секрет, на мой взгляд, заключался в другом. Человек, не чуравшийся любой работы, от мытья посуды («Мы с Папаниным были самые северные домохозяйки в мире») до постройки «радиомостов» между Арктикой и Антарктикой, Кренкель умел уважать и ценить чужой труд.

Таков был один из его .жизненных принципов — большое доверие и уважение к людям. Именно эта мысль красной нитью проходит через сборник воспоминаний его современников.

Кто-то из великих сказал, что человек — это дробь, числитель которой — мнение о нем окружающих, а знаменатель — мнение о самом себе. У Кренкеля был огромный числитель и очень маленький знаменатель. События своей жизни, восхит щающей нас героизмом, он рассматривал лишь как долг, как обязанности человека и гражданина. Но это была не поза, а подлинная (и особенно ценная в силу этого) скромность. Отсюда и его слова во время одной из наших первых встреч:

— Давайте напишем книгу, чтобы в ней не быпо слова «героический»!

Читая сборник «Наш Кренкепь», я снова вижу живого Эрнста Теодо-ровича — энергичного, самоотверженного, умеющего добиваться поставленной цели, озорного и одновременно удивитепьно заботливого к тем, с кем сводила его судьба полярника, первопроходца. Вижу глазами его друзей — выдающихся полярников Е. Федорова, И. Папани-на, Б. Кремера, А. Погосова, О. Комовой, известных радистов' Н. Стро-милова, В. Бурлянда, В. Сидорова, генерала М. Шевелева, ученого Д. Суражского, писателя В. Лидина, художника Ф. Решетникова, филате-писта Е. Сашенкова, радиоинженера Т. Кренкеля.

Разные люди, непохожие воспоминания, но, дополняя друг друга, они рисуют запоминающийся образ. Человека уже нет с нами, но имя живет. Это имя носит залив на берегу острова Комсомолец, в архипелаге Северной Земли, Полярная гидрометеорологическая обсерватория на острове Хейса (Земля Франца-Иосифа), Центральный радиоклуб в Москве, электротехникум связи в Ленинграде, научно-исследовательское морское судно Гидрометеослужбы.

Воспоминания друзей и современников Кренкеля богаты многими интересными подробностями. Из этих воспоминаний проступает личность выдающаяся. Не в бронзе, мраморе или граните, а живой, настоящий Кренкель, всю жизнь стремившийся шагать в новое, прокладывать дорогу другим. Он был одновременно лириком, романтиком, а когда надо — воплощенной деловитостью, одним словом, настоящим человеком, а это, наверное, самое главное. И потому называется книга «НАШ КРЕНКЕЛЬ». Прочтите ее, она того заслуживает.

МИХАИЛ АРЛАЗОРОВ

39