Техника - молодёжи 1978-05, страница 41

факел, и лнэали опаленную землю длиннющие языки огня. А работают фонтанщики и пожарные только с наветренной стороны. В лоб факелу, навстречу языкам, не подойти — никакая завеса не поможет. Подходов же всего два — мешали горка из-под бывшего растворного узла буровой и нефтяные озерца. И если дул, скажем, северный ветер, шабаш работе. Так решали фонтанщики, и никто не оспаривал их слово.

Сколько раз по тревоге бросались пожарные к фонтану, когда вдруг менялся ветер и в пламени оказывались нацеленные на него лафетные стволы! Сколько внимания требовали от бойцов нефтяные озерца — пламя тянулось к черным заводям, норовило лизнуть, поджечь нефть. Часами, сменяя друг друга, стояли у «луж» пожарные, сбивали малейший язычок огня, не давали заполыхать сотням кубометров горючего...

Вот так, ежечасно, каждодневно, маневрируя в ответ на маневры огня, расчищали от металла устье скважины. А когда растащили гору, встал факел свечой, вертикально — ничто не мешало теперь нефти н газу бить в зенит. Теперь ничего не осталось в зоне. Ничего, что могло бы сыграть роль запала для горючего.

...Заключительная атака выглядела так, как предсказал полковник Келебеев.

Подкатили к факелу автомобиль с реактивными движками и ударили по нему из всех сопл. Сбили пламя, и тут же ринулись фонтанщики к устью скважины — усмирять бьющую нефть. Справились, потекла «кровь земли» к приготовленным хранилищам, начала свой путь к нефтеперерабатывающим заводам, а потом к тысячам, миллионам двигателей, чтобы сгореть в них, отдать свое тепло, не обжигая, во благо...

Стихотворения номера

АЛЬБЕРТ КРАВЦОВ (Москва)

Сталевар

Да будет очищение огнем превыше нормы чугуна и стали! Когда огонь в крутые формы

льем,

мне верится, что оживут

в металле Горячие полдневные поля, вершины гор, оплавленные

зноем... Кипит металл — и ждет его

земля,

ждут города, которые мы строим. Заметны на руках моих следы от искр металла, въевшегося

в кожу. Чеканщик! Пока«ки свои

труды — не искры Ли Души моей в них

тоже!

Когда металл в крутые формы

льем,

когда мой труд сокроется

в металле, да будет очищение огнем и жизнью нашей, и рожденьем

стали!

АЛЕКСАНДР ЖУКОВ (Москва)

Старт,

Встает рассвет — сигнал

дорожный.

Раскрыто небо,

как окно. И вот опять в груди тревожно — последнее земное «НО»! Нацелена, напряжена ракета,

как бегун на старте. Сплетенья жаропрочной стали как мускулы

у бегуна.

Еще мгновение,

и дрогнет, начав огнеподобный старт. По сторонам ракетодрома березки белые стоят. Летят на север птицы клином. Земля,

как ласковая мать, еще удерживает сына и знает,

что не удержать.

Земля и небо

ВАЛЕНТИН ВОЛКОВ (М о с к в а)

Сумка слесаря

В сумке моей — звонкий букет: Сказки рудного леса, Утра стальной рассвет, Мерцанье набора железа.

В сумке моей — разноцвет: Рукояток чернеют аллеи, Лезвий серебрится след, Проволок золотятся змеи.

В сумке — простые фигуры: Штамп творит инструмент; Даже заклепки — скульптуры, Пальцы — их постамент.

В сумке — черный букет. Пальцы — в болячках пореза. Жалобы? — Жалоб нет. Нежу слова и железо!

Должно быть, это притяженье

неба!

В неудовлетворенности любой — желанье жить

не только ради хлеба, желание подняться над собой! От груза лет минувших

оторваться.

Весной,

когда под солнцем тает снег, сама земля пытается подняться, свои плоды приподнимая вверх. Травинкой, веткой,

птицей, человеком в неведомые тянется края. И потому, наверно, век от века отцов перерастают сыновья. И, все яснее зову неба внемля, с земли взлетают и летят

над ней.

И все же возвращаются

на землю,

как яблоки

с приподнятых ветвей. И, даже улетая в неземное пространство, даже там, в любой дали, они не потеряют связь с землею, как все, что вышло из глубин

земли.

39

г