Техника - молодёжи 1983-03, страница 64

Версии, заслуживающие внимания

ДМИТРИИ РЕДЕР, кандидат исторических наук

Прежде всего мне хотелось бы подчеркнуть, что любое исследование таит немало трудностей, однако во сто крат сложнее поиск, который приходится вести, опираясь на минимум достоверных исторических источников. В этих случаях нередко приходится прибегать к изысканию косвенных данных, которые иной раз обнаруживаются самым неожиданным образом.

Однако при использовании такой методики главное заключается в том, чтобы избежать соблазна искусственно «привязать» новую информацию к своей концепции. Стоит ли еще раз напоминать, что при подобном подходе к предмету исследования ценность работы будет сведена к нулю.

Впрочем, авторы статей, которые мне предложили прокомментировать, избежали этой опасности. Конечно, было бы преждевременно соглашаться со всеми выводами, сделанными ими, но хочу заметить, что подход кандидата технических наук Н. Дорожкина и капитана Д. Зенина к решению исторических проблем представляется интересным и оправданным.

Так, Дорожкин, опираясь на известные исследования профессора Б. Поршнева, высказывает предположение, что в роли дива — персонажа из древнерусской поэмы «Слово о полку Игореве» — мог выступить реликтовый гоминоид. Пусть образ его обильно украшен фантастическими атрибутами, но за ними внимательный взгляд исследователя обнаруживает реальные признаки существа, похожего на одного из предков человека.

Что же касается странной детали — небольшого рога на лбу, упомянутого Низами Гянджеви, то им может оказаться всего лишь развитый надбровный валик, присущий ряду человекообразных.

Не могу не согласиться и с тем, что по некоторым своим чертам див из «Слова о полку Игореве» напоминает существо, описанное в поэме «Искандер-наме», относящейся к тому же историческому периоду. В связи с этим нельзя исключить

возможности, что при внимательном изучении других произведений будут обнаружены новые сведения о дивах или им подобных.

Должен отметить, что Дорожкин, защищая свою версию, сумел показать несостоятельность гипотез, •сторонники которых отождествляли дива с известными всем зверями, птицами и даже с половецкими лазутчиками.

В статье Зенина говорится о событиях опять-таки того же периода русской истории, и автор преследует аналогичную цель, только предметом его поиска становятся русские былины. В связи с этим напомню, что историки уже подвергли их тщательному анализу, сопоставив отдельные фрагменты этого общерусского эпоса с летописными сведениями. Все это стало возможным с 1804 года, когда Кирша Данилов собрал и издал первый их сборник — «Древние Российские стихотворения».

Возвращаясь к работе Зенина, полагаю: с его выводом о том, что в былинах о Змее Тугарине и Змее Горыныче нашли отражение междоусобные войны русских княжеств и борьба последних с кочевниками, можно согласиться. Равно как и с тем, что некоторые фантастические образы были навеяны сказителям феодальной символикой гербов.

Довольно метко Зенин сравнивает движущуюся по дороге колонну вражеских войск со змеей — чувствуется опыт профессионального военного.

Со своей стороны, хочу добавить, что стремление авторов средневековых былин, песен и поэм к гиперболизации при описании деяний героических персонажей объяснить нетрудно. Чем необычнее выглядел подвиг, тем большее эмоциональное воздействие оказывало произведение на слушателей и читателей. Кстати, гиперболизация была присуща народному творчеству во все времена и во всех странах.

Так, гомеровские герои поражали своих противников гигантскими камнями, индейский вождь Гайава-та в пылу сражения отламывал вершину горы...

Возвращаясь к поединку Добры-ни со Змеем Горынычем, хочу подчеркнуть, что этот эпизод лишний раз напоминает о деятельности исторического Добрыни, активно помогавшего князю Владимиру насаждать на Руси христианство.

Единственно, против чего я категорически возражаю, так это против какого-либо намека на доисторических ящеров, которые, как всерьез полагает автор, могли встречаться в Европе раннего средневековья. Вот уж где действительно надо «обладать буйной фантазией»!

Электрическая жизнь

И 3-й отр. обложим

КОРНЕЙ АРСЕНЬЕВ

Без преувеличения можно сказать, что на небосклоне научной фантастики XIX века, даже рядом с великим своим современником и соотечественником Жюлем Верном, Альбер Робида (1848—1926) был звездой первой величины — удивительной и неповторимой.

Колоссальная работоспособность и широкие познания помогли ему написать десятки книг и снабдить их пятнадцатью тысячами первоклассных иллюстраций. И он, как художник-карикатурист и журналист, успевал еще сотрудничать с несколькими парижскими журналами.

Всезнающие критики становились в тупик, когда речь заходила о творчестве Робида. Одни называли его карикатуристом, другие — путешественником и исследователем, историком, писателем-фантастом.

Начиная с 1878 года, книги Альбе-ра Робида лавиной обрушились на французов. Великолепно иллюстрированные, они отвечали самому взыскательному вкусу.

Действительно, Робида был неутомимым путешественником и пытливым исследователем. С большим зонтом для защиты от палящих лучей солнца и дождя, с видавшим виды вместительным этюдником он исколесил Францию вдоль и поперек, описал и зарисовал Нормандию, Бретань, Тюрингию, Прованс, Фландрию, а также почти все близлежащие европейские страны.

Попутно он собирал исторические сведения, записывал предания, народные песни и рисовал, рисовал без конца...

На страницах своих книг он описал и изобразил гарибальдийцев, венгерских повстанцев, защитников парижских баррикад...

IntpCW, " •Wj't;

ДВАДЦАТОК СТО.ТЫ1Е.

62