Техника - молодёжи 1985-02, страница 50
Закулисная сторона делаФЕДОР НАДЕЖДИН Прежде всего отметим, что «шнорхель», или, как его ныне называют, РДП (сокращение от слов «работа двигателя под водой»), был для германского подводного флота лишь паллиативом, временным средством защиты от радиолокаторов англичан. Лодка, производящая зарядку аккумуляторов в погруженном положении, под «шнор-хелем», не только слепа, но и глуха вследствие шума, производимого работающими дизелями. И она легко обнаруживает себя — не только по головке «шнорхеля», которая засекается чувствительными радарами, но и по пенящемуся буруну на поверхности моря и по следу выходящих отработанных газов. Зарядку аккумуляторов можно производить только ночью и с частыми перерывами, чтобы в промежутках прослушивать море. Мало того, плавание под «шнор- хелем» чревато и другими неприятностями. Даже при спокойном море волна иногда накрывает его головку: тогда подача воздуха прекращается, а дизели продолжают высасывать воздух из отсеков, так что у команды буквально «глаза вылезают на лоб». Из всего этого может сложиться мнение, что предложение Николая Гудима никуда не годилось и потому российское морское министерство поступило вполне правомерно, отказавшись от устройства. Однако такое мнение ошибочно. Излишне упоминать, что о гидро7 и радиолокации в эпоху первой мировой войны не имели и понятия. Подводная лодка, оснащенная приспособлением Гудима, не только бы обладала действенной скрытностью, но и район ее плавания в положении, «близком к боевому», увеличивался бы в десятки раз. Истинные причины отказа от «устройства» Гудима весьма далеки как от соображений морской тактики, так и от технических сложностей. Раскрыла их верховная морская следственная комиссия, созданная в 1917 году на предмет расследования связей монополий с высокопоставленными чиновниками морского министерства. «Был почти полностью Отдел подводного плавания Главного управления; много крупных чинов из других отделов, адмиралы Муравь ев и Бубнов (начальник Главного управления кораблестроения и товарищ морского министра. — Ф. Н.). Среди этих хорошо знакомых лиц стояла группа неизвестных мне людей во фраках, — показывал на комиссии один из крупнейших русских судостроителей, профессор Иван Бубнов, — и когда меня знакомили с ними, я почувствовал, что это народ важный. Фамилии их я сейчас же по обыкновению забыл, но, справясь у кого-то, узнал, что это главные боги банковского мира. За обедом их посадили на первые места, и первый бокал, поднятый товарищем министра, был выпит за здоровье людей капитала, идущих на помощь обновляющемуся флоту». Все это происходило 20 декабря 1913 года на банкете у Э. Нобеля, совладельца только что узаконенного акционерного общества «Ноблесснер», а «помощь», о которой идет речь, дорого обошлась русскому флоту... Главный среди собравшихся у Нобеля финансовых магнатов, который, по словам директора Пути-ловского завода Бишлягера, «был у Григоровича настолько своим человеком, что влиял даже на все высшие назначения в этом министерстве», — это некий Михаил Плотников, один из директоров учетно-ссудного банка и член правления ряда акционерных обществ: «Лесснер», «Треугольник», «Русский Уайтхед», «Ноблесснер» и др. «Приблизительно в 1911 году, когда начались слухи и разговоры по поводу малой судостроительной программы, — писал он в своих показаниях, — у меня явилась мысль о создании самостоятельного завода для судостроения. Я наметил тогда приблизительно такой план осуществления своей мысли: так как минный завод «Лесснера» изготовляет минное вооружение, а завод «Нобель» строил двигатели Дизеля, то я решил воспользоваться этими уже оборудованными и готовыми силами для создания завода для постройки подводных лодок. Устройство такого специального завода для постройки подводных лодок требовало сравнительно незначительных затрат, около б или 6 млн., причем минное вооружение и двигатели поступали бы от «Лесснера» и «Нобеля». Эта идея понравилась Э. Нобелю, который и согласился поддержать ее с денежной стороны. Учетно-ссудный банк также обещал финансовую поддержку. В морском ведомстве я имел знакомства с некоторыми чинами уже несколько лет...» Об этих «знакомствах» хорошо рассказал на той же комиссии профессор И. Бубнов: «Я прямо поражался, как близко стоит он к жизни министерства. По целому ряду 47 |
