Техника - молодёжи 1989-11, страница 54
I. А. Кларк. 2010: Одиссея-2 Она улыбнулась. — Ты возненавидел бы меня на всю жизнь. В тебе слишком развито чувство долга. Возможно, потому-то я за тебя и вышла. Долг! Да, это было в нем главным. Долг перед собой, перед семьей, перед университетом, долг перед бывшей работой (хотя он покинул ее без почестей), перед своей страной и всем человечеством. Любопытство, вина, желание завершить плохо начатую работу — все это влекло его к Юпитеру. С другой стороны, страх и любовь к семье вынуждали его остаться на Земле. Но настоящих сомнений он не испытывал: была еще одна успокоительная мысль. Хотя пройдет два с половиной года, почти весь этот срок он проведет в анабиозе. И когда вернется, разница в возрасте между ними сократится на два года. Он жертвовал настоящим ради их совместного будущего. 5. «ЛЕОНОВ» Месяцы спрессовывались в недели, недели превращались в дни, дни сжимались в часы, и внезапно Флойд снова оказался у ворот в космос, на мысе Канаверал, впервые после памятного путешествия в кратер Тихо. Но тогда он летел одни, в обстановке строгой секретности. Сейчас салон был полон. Доктор Чаидра, безразличный к окружающим, склонился над микрокомпьютером. У Флойда была привычка - сравнивать людей с различными животными. Это помогало запоминать, и подмеченное сходство ие было обычно обидным, скорее, наоборот. Так, Чандра быстротой и точностью движений напоминал птицу. Но какую? Сорока? Чересчур непоседлива. Сова? Слишком медлительна. Вот воробей, пожалуй, годится... С Уолтером Куриоу, который будет возвращать «Дискавери» к жизни, дело обстояло сложнее. Крупный, крепкий мужчина ничем не походил на птицу. Для многих удается подыскать аналогию среди разномастного собачьего племени, но сейчас и это не получалось. Нет, Курноу был.. медведем! Не свирепым хищником, а добродушным мишкой. Флойд невольно вспомнил о русских коллегах, до встречи с которыми осталось так мало: они уже несколько суток готовили корабль к старту. «Сегодня знаменательный день,— сказал себе Флойд.— Я отправляюсь в полет, который изменит судьбы мира...» Но настроиться на возвышенный лад не удалось в голове вертелись слова, с которыми он уходил из дома. «Прощай, сынок. Узнаешь ли ты меня, когда я вернусь?» Его мучила обида на Каролину — она не стала будить ребенка и была, конечно, права Громкий смех нарушил течение его мыслей. Курноу, оказывается, решил поделиться с товарищами своим настроением. И содержимым бутылки, с которой обра щался так, будто там находился плутоний. В количестве, близком к критической массе... — Эй, Хейвуд! — позвал Курноу.— Говорят, капитан Орлова прячет спиртное в сейфе. Это последний шанс. «Шато Тьери» девяносто пятого года. Стаканы пластмассовые, уж извини. Смакуя действительно превосходное шампанское, Флойд вдруг представил себе хохот Курноу иа всем пути через Солнечную систему и содрогнулся. Пусть он отличный специалист, но... Вот с Чандрой будет легко: тот вряд ли когда-нибудь улыбался, а пить, конечно, не стал. Курноу не настаивал — то ли из вежливости, то ли из других соображений. Инженер явно метил в любимцы публики. Достав откуда-то синтезатор, он сыграл одиу и ту же популярную мелодию в переложении для пианино, тромбона, скрипки, флейты, наконец, для органа с вокальным сопровождением. Человек-оркестр. Флойд вдруг обнаружил, что подпевает вместе со всеми. Тем не менее приятно сознавать, что большую часть пути Куриоу проведет в анабиозе... Музыка захлебнулась в грохоте двигателей, «Шаттл» ринулся в небо. Флойда охватило чувство безграничного могущества: Земля и земные заботы оставались внизу. Недаром люди во все времена поселяли богов за пределами гравитации... Тяга усилилась, он почувствовал на своих плечах тяжесть иных миров. Но принял этот груз с радостью, словно Атлас, еще не уставший от своей ноши Ои ничего не думал, он лишь ощущал . Потом двигатели смолкли, стало легко. Пассажиры отстегивали пояса безопасности, чтобы насладиться получасовой невесомостью. Но некоторые, очевидно, новички, оставались в креслах, тревожно разыскивая глазами сопровождающих. — Высота 300 километров,— послышалось из динамика,— Говорит капитан. Под нами западное побережье Африки, там сейчас ночь. В Гвинейском заливе шторм, обратите внимание на молнии. До восхода 15 минут, можно любоваться экваториальными спутниками. Разворачиваю корабль, чтобы лучше видеть. Яркая звезда прямо по курсу «Атлантик-1». Левее — «Интеркосмос-2». Бледный огонек рядом — Юпитер. А вспышки пониже — новая китайская станция. Мы пройдем от нее в ста километрах... «Что они все-таки затевают?» — лениво подумал Флойд. Он уже изучал крупномасштабные фотографии этого короткого цилиндрического сооружения с его нелепыми вздутиями и не верил паническим слухам, что китайцы строят летающую крепость с лазерным вооружением. Но поскольку они отказали ООН в инспекции, им оставалось пенять на себя... «Космонавт Алексей Леонов», как и большинство космических кораблей, красотой отнюдь не блистал. Возможно, когда-нибудь возникнет новая эстетика и грядущие поколения художников откажутся от естественных земных форм, созданных водой и ветром. Космос — это царство прекрасного; но создания человеческих рук пока что для него инородны Если не считать четырех огромных отделяемых баков, корабль был удивительно мал. Расстояние от теплового экрана до двигателей не превышало 50 метров: трудно было поверить, что корабль, меньший по размерам, чем многие пассажирские самолеты, способен пронести десять мужчин и женщин через всю Солнечную систему. Но невесомость, стиравшая различия между потолком, полом и стенами, изменяла законы пространства. Внутри «Леонова» было просторно даже сейчас, когда инженеры, производившие последние проверки, корреспонденты и правительственные чиновники увеличили численность экипажа, как минимум, вдвое. С трудом отыскав каюту, которую ему предстояло (через год, после пробуждения) делить с Курноу и Чандрой, Флойд обнаружил, что оиа доверху забита приборами и продуктами. Пролетавший мимо молодой человек заметил его недоумение и притормозил. — Добро пожаловать, доктор Флойд Макс Браиловский, бортинженер. Русский говорил по-английски медленно и старательно, чувствовалось, что он занимался главным образом с компьютерами. В памяти Флойда всплыли строки биографии: Браиловский Максим Андреевич, тридцать один год, родился в Ленинграде, специалист по структурным системам, хобби — фехтование, воздушный велосипед, шахматы. — Рад познакомиться,— сказал Флойд.— Но как мне туда проникнуть? — Не беспокойтесь,— улыбнулся Макс.— Все это — как по-вашему? — расходуемые материалы Когда вам понадобится каюта, ее содержимое будет уже съедено.— Он похлопал себя по животу.— Я гарантирую. — Отлично. Но куда положить вещи? — Флойд показал иа три чемоданчика, содержавшие (как он надеялся) все, что может пригодиться в пути длиной два миллиарда километров. Тащить этот невесомый (но массивный) груз через весь корабль оказалось не так легко. Макс подхватил два чемоданчика и нырнул в узкий люк, игнорируя, по-видимому, первый закон Ньютона. Путешествие по коридорам было долгим: ие обошлось без нескольких синяков. Наконец они очутились у двери с 52 |
