Техника - молодёжи 1997-02, страница 45

Собственно, фокус даже не в том, что действующее, а в о говорящее. И а

строго говоря, есть — не х его половины. Правда, левой. Той самой, что отвечает за речевую функцию. А пациент все-таки говорит. Более того — пока оба больших полушария были на месте, речь ему не давалась, хотя дожил он до весьма солидного возраста — до девяти.

Младенческие и детские годы Алекса превратились в кошмар — не только для него самого, но и для родителей. Бедный ребенок регулярно и подолгу бился в эпилептических припадках, а между ними едва мог выдавить из себя единственное слово: «мама». Шли годы, но его вокабуляр (индивидуальный словарный запас) оставался тем же.

Как показало обследование, Алекс страдал очень тяжелым и (слава Богу!) очень редким наследственным заболеванием — синдромом Стерджа — Вебера. Это порок развития мозговых кровеносных сосудов, приводящий к практически полному разрушению коры левого полушария. Управле-нейшими физиологическими меха-1 взялд на себя правое — что и спасло мальчика от паралича одной сторо-

Дело обстояло настолько плохо и представлялось столь безнадежным, что нейрохирурги в больнице Редклиффа (Оксфорд, Англия) во главе с Кристофером Адамсом решились на гемисферекто-мию — удаление пораженного полушария. Назвать такую операцию радикальной — значит ничего не сказать: она скорее отчаянная, ибо помочь почти наверняка не могла, но любые другие меры — тем более...

Помогла! Сразу прекратились приступы падучей, и Алекс неправдоподобно быстро принялся наверстывать упущенное. Через четыре месяца он произнес первые слова, еще через два-три — первые грамотно построенные фразы, а спустя два года после операции — в 11 лет! — свободно владел устной речью, правда, на уровне восьмилетнего, С тех пор Алекса наблюдает видный нейропсихолог Мортимер Мишкин из американского Института психического здоровья. По его словам, ныне 15-летний пациент далеко не так болтлив, как большинство его сверстни

ДЕЙСТВУЮЩЕЕ ЛИЦО И ИСПОЛНИТЕЛЬ: ЧЕЛОВЕК БЕЗ МОЗГА

ков, но — для своего уровня развития — делает поразительные успехи!

Описываемый случай замечателен, по крайней мере, в трех отношениях. Во-первых и в-главных, спасли и вернули к нормальной жизни ребенка, у которого не оставалось никаких шансов выжить вообще. Затем, гемисферектомия — метод не новый и неоднократно применялся, но исключительно на очень маленьких детях. А чтобы подобная операция помогла девятилетнему (!) научиться говорить к одиннадцати... Очевидно, утверждения экспертов, ставшие каноническими,— мол, всему свое время, и если не заговорил во младенчестве, то поезд ушел, — подлежат ре-

Правда, директор ститута нейропсихологии при Обществе им. Макса Планка Анджела Фридеричи убеждена, что «вплоть до семи лет не поздно». По крайней мере, при синдроме Стерджа — Вебера речевые способности сохраняются как бы законсервированными в здоровом правом полушарии мозга, и какой-либо мощный внешний стимул может их растормозить. Позже, особенно с наступлением половой зрелости, это нереально. Но Алекс-то обучился речи, повторяем, к одиннадцати! Выходит, скверно судили о мозге ученые: гибкость его значительно превышает привычные оценки.

Наконец, третье. Нетривиальный факт: центру речи полагается быть в левом полушарии, но по необходимости он взял да «переселился» в правое! И ладно бы у младенца: если контакты между нейронами (синапсы) еще только налаживаются, их в принципе нетрудно перекомбинировать тем или иным образом. А в отрочестве, как принято считать, изрядная часть синапсов и рефлекторных дуг (путей проведения сигнала от вопринимающего органа к исполняющему) зафиксированы на всю, как говорится, оставшуюся жизнь, и «перетасовать» их нельзя. Следовательно, налицо необычный феномен. Как его объяснить? Панегириком фантастической пластичности наших чудесных мозгов тут не отделаешься. Она лишь свойство, а где ее материальная база?

Напомним читателю о «нейрональном дарвинизме», открытом нобелевским лауреатом Джеральдом Эдельманом (см. статью «Иду на «Я»...» в № 1 нашего журнала за текущий год): различные нервные конгломераты вступают в физиологический контакт лишь для решения конкретной задачи, а затем снова рассогласуются. Иными словами, мозг представляется не системой, работающей по стандартным схемам согласно раз и навсегда заведенным алгоритмам, а совокупностью блоков, до известной степени сохраняющих функциональную самостоятельность и действующих то порознь, то вместе, обратимо свя-зуясь в разные сочетания.

Может быть, аналогичную способность сохраняют и отдельные нейроны в юном возрасте, когда между ними еще не слишком много синапсов? Скажем, при синдроме Стерджа — Вебера искореженное левое полушарие лишено центра речи (его попросту не из чего «ваять»!) — и он формируется в правом из того материала, который есть, то бишь из нейронов, пока не занятых или обратимо занятых в других «конгломератах»! Почему только после ге-мисферектомии? Ну, например, потому, что какие-то вещества, выделяемые больным полушарием, тормозят здоровое. Конечно, субститутный речевой центр (substitute — заместитель) хуже нормального — он ведь, фигурально выражаясь, сварен из обрезков, — однако вполне дееспособен. Что и подтверждается практикой: Алекс не отличается безудержным красноречием, но в состоянии выразить любую мысль так, чтобы окружающие его

Пока, видимо, рано считать данный случай прямым подтверждением эдельманов-ской концепции «нейронального дарвинизма» (признаться, термин на редкость неудачен!). Нельзя забывать и о социальном факторе: физиологически здоровым детям, долгое время — по наблюдениям, минимум до 2, максимум до Плетшим в полной изоляции от общества, по том очень трудно научиться говорить. И дивидуальные способности у Алекса,

верно, выше сред-них: врачи ожидали затяжной и трудной реабилитации, а он вон как воспрял!

Во всяком случае, налицо несомненный крупный успех хирургии мозга. Пока в нем не все ясно теоретически, но это вопрос времени. Практическая же сторона очевидна: на планете стало одним полноцен-

Компьютерная модель гемисферектомии.

больше. ■

По материалам зарубежной печати подготовил Фома АКСЕНОВ

ОТ РЕДАКЦИИ. «Brain Salad Surgery» — название одного из известнейших и лучших произведений британской рок-группы Emerson, Lake & Palmer. Перевод затруднителен; две наиболее популярные версии — «Радикальная хирургия мозга» и «Хирургический салат из мозгов».