Техника - молодёжи 2002-02, страница 53

рят, что они из милиции, другие называют себя пожарными, третьи лицензионщиками, четвертые аудиторами и так далее. Двадцать пятые никак себя не называют, более того — обижаются, когда их самих называют бандитами. И все они просят денег. И я плачу им всем, я отстегиваю, даю на лапу, «уделяю внимание»... К тому же я постоянно на что-нибудь жертвую — в фонд мира, борьбы со СПИДом, в помощь пострадавшим от землетрясения в Уругвае... Ты слышишь, я не знаю, где это, но послушно перевожу пятнадцать штук куда попросили. Да, я не беден, у меня есть, где жить и на чем ездить — кстати, мои «Мерседес» не «шестисотый», а в два раза слабее, — есть, на что сходить в ресторан и слетать... да хоть в тот же Уругвай, но я ведь делюсь! Теперь ответь, кому от того, что я делаю, становится хуже?

Он вспомнил вдруг очередь в шереметьевском коридоре VIP, где десяток таких же, как он, работящих людей в спецовках от Кардена и в кирзе от Гуччи, ни на минуту не выпуская из натруженных рук свои рабочие инструменты: мобильники, калькуляторы, электронные блокноты, — дожидались прохождения быстрого таможенного контроля, вспомнил их простые, усталые лица... и неожиданно для себя заплакал.

— Ну что ты, что? — забеспокоилась трубка.

— Ах, отец...

Серый, с голубой искрой, шевиот вздрогнул и мелко затрясся на плечах.

— Успокоился? — спросил голос пару минут спустя.

Игнат кивнул. В данной ситуации этого было достаточно: в черной трубке все равно не наблюдалось прорезей микрофона.

— Слушай, а давай . Бросай все свои дела — и ко мне. Знаешь, какая тут природа⁷ А река! Сядешь на бережку, опустишь ноги в воду — и обо всем на свете забудешь.

Игнат задумался, на какое-то мгновение — почти всерьез. Затем грустно усмехнулся.

— Нет уж, лучше помучаюсь... Я здесь еще кое-кому нужен.

— А то смотри... Если надо — приглашение тебе выправим. Официальное.

— Не надо приглашений, — попросил Игнат. — Я как-нибудь потом... сам. И во сне, пожалуйста, больше не зови.

— Ну, как знаешь — трубка изобразила вздох. — Тогда подойди к окну. Вот так Что видишь? Солнышко?

— Солнышко.. — повторил Игнат, чувствуя как по лицу непроизвольно растекается улыбка.

— И какое оно?

— Теплое...

— То-то! А еще что?

Маленькая взъерошенная птичка присела на карниз и с подозрением покосилась на Игната.

— Птичка! — сказал он

— Не просто птичка¹ — произнесла трубка со значением. — Воробушек! Ну-ка, покорми его.

Игнат беспомощно огляделся. С сомнением шагнул к аквариуму и зачерпнул из стоявшей рядом банки щепотку корма для

рыбок. Подстелив листок с экземпляром какого-то договора, высыпал корм на подоконник.

Воробушек деловито подскочил к кучке, решительно клюнул бронированное стекло и, смешно вывернув шею, как будто задумал выщипнуть перышко из хвоста, спланировал с карниза — солидно, почти как орел, без судорожных взмахов крыльями.

— Окно-то! — напомнила трубка. — Окно-то раскрой!

Игнат, обругав себя за недогадливость, двумя руками приподнял тяжелую фрамугу и, высунув голову, посмотрел вниз. Однако воробья нигде не обнаружил.

С крыши напротив блеснул окуляр какой-то оптики. Брызнул в глаза, заставил сощуриться.

— Зайчик! — умилился Игнат.

— Зайчик! — назидательно повторил голос. — Теперь садись, пиши диктант... Нашел чем писать⁹ Тогда записывай «Счастье — это когда ..» Да не так, грамотей! Когда тебя научу: «ча», «ща» — пиши через «а».

Игнат, прикусив губу, внес исправление.

— Ну, хорошо тебе теперь? — спросила трубка.

— Хорошо... Спасибо, отец!

— Да не за что. Пиши дальше...

Снова блеснула оптика на соседней крыше, крохотное пятнышко красным светлячком пробежало по рубашке, сверкнуло, отразившись в осмиевой заколке галстука.

В следующее мгновение Игнат почувствовал — что-то сильно толкнуло его в грудь и с удивлением увидел, как полированная поверхность стола вдруг попыталась навалиться на него сверху, и ему пришлось упереться в нее обеими руками, чтобы не упасть, не выронить зажатую между плечом и ухом трубку.

Чтобы все-таки успеть понять, что такое счастье. □

РИДИНГОФОБИЯ

Деликатный стук в дверь Входит пациент Его глаза закрывает плотная черная повязка. Оба глаза.

— Я, — спрашивает, — туда попал?

— Похоже на то, — отвечаю. — Что у вас с глазами?

Идет на голос, нащупывает стул. Садится: спина прямая, руки на коленях.

— Спасибо, — говорит, — с глазами у меня все в порядке.

— Что же вас в таком случае беспокоит?

— Ах, доктор, - вздыхает. — Если в двух словах, то я боюсь наезда

— Не бойтесь, — успокаиваю. — У нас тут не правительственная клиника. Контингент простой, никаких наездов.

— Да я не в том смысле, — отмахивается. — Понимаете, последнее время со мной происходят странные вещи.

— Например?

— Все началось с того, что я как-то раз прочитал сыну перед сном «Колобка».

— Мелкий шрифт⁹ — предполагаю. — Плохое освещение?

— Да нет же! Повторяю на зрение у меня жалоб нет.

— Продолжайте.

— Так вот. А на следующее утро я, по рассеянности, не заметил, что дорога рядом с домом только что заасфальтирована. Как следствие, увяз в горячем гудроне по щиколотку. Вдобавок, на меня почти наехал каток.

— Легко отделались, — заключаю после беглого осмотра.

— Да я-то что! Туфли жалко. Теперь навсегда увековечены в асфальте.

— Так. — Поправляю зеркальце на лбу. — И какая же связь между катком и «Колобком»?

— Ну как же! — Пациент нервно подпрыгивает на стуле. — И то и другое катится.

— А-а... — Наблюдаю за лениво ползущим по стене солнечным зайчиком.

— Признаться, я тоже не сразу уловил взаимосвязь. Только после второго случая. Представляете, еду в метро, читаю Толстого; Вронский, Облонский, Каренина — все так перемешалось, как вдруг объявляют мою остановку. Вскакиваю, выбегаю из пресловутой последней двери последнего вагона, и тут кто-то меня толкает в бок и сбрасывает прямо на рельсы. Хорошо что поезд тронулся вперед, а не назад Да и упал я аккуратно, почти не ушибся .. Но с того раза начал задумываться. Анализировать.

— Дальше... — начинаю подгонять.

ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 2 2 0 0 2

35