Техника - молодёжи 2002-11, страница 46
траекторию. Ведь подсознательно Хоус ожидал именно какой-нибудь очередной «штучки». Планета так же неожиданно метнулась обратно, но пилот, выведенный из равновесия хаотическими рывками, не дал ей совершить новый маневр. Звездолет камнем упал вниз, пикируя на беглянку, и лишь у самой поверхности Хоус включил программу аварийного торможения. Амортизаторы его кресла сложились почти до упора, крейсер простонал что-то на своем языке. Замер. Шипел в трюме уходивший из баллонов кислород... Пилот некоторое время держал двигатели на холостом ходу, не снимая рук со штурвала. Он все еще ждал чего-то нового от капризной планеты. Медленно разжал пальцы и стал отводить ладони в сторону, прислушиваясь. Потом опустил руки на колени. Звездолет крепко стоял на грунте... — Уважаемые пассажиры, наш лайнер совершил посадку четко по расписанию! — громко сообщил Хоус пустому кораблю, вылезая из кресла. — Просьба оставаться на своих местах до особого распоряжения командира... «Первым делом надо разобраться с утечкой кислорода, — дал он себе команду. — Все остальное потом». В коридоре пилот выдернул из стойки легкий скафандр, надел его и начал спуск с этажа на этаж. На себе Хоус тащил небольшой плазменный резак и кувалду. Он уже отвык от такого, вертикального, расположения помещений звездолета. В пространстве сила тяжести прикладывалась по-другому, что было удобнее для работы экипажа. Кряхтя и бормоча себе под нос ругательства, пилот сползал в утробу крейсера, временами останавливаясь, чтобы перевести дыхание и глотнуть воды из трубки. Наконец он достиг искомого горизонта. Нужная ему дверь была вся покрыта льдом и, конечно же, совершенно не собиралась открываться. Предвидя это, Хоус и захватил с собой резак и кувалду. Минута прогрева, лужица закипающей воды, облако пара, несколько сильных ударов — и дверь поддалась. Створка с хрустом пошла в сторону. Пилот проник в помещение. — Стоило волноваться, — пробормотал он. — Пробит только один из десятка резервуаров. Ох уж эта мне автоматика! Метеорит был небольшим, разрушения не представляли опасности для крейсера. Вероятнее всего, автоматика неправильно информировала пилота о повреждениях именно потому, что осколки камня задели провода. А пробоина в обшивке столь мала, что затянется сама. Хоус вернулся в коридор, к ящику с ремонтным набором, достал переходную насадку. — Всего-то и делов! — весело сказал пилот. — Перекачать воздух в другую емкость, а потом заварить пробоину в баке. Или так оставить? В общем, ерунда! Он присоединил штуцер, открыл вентили на свободном от газа резервуаре, включил автомат перекачки и поплелся обратно, за сварочным аппаратом. «В общем-то, — подумал он, — если перекачать кислород в другую емкость, то этот бак будет уже не нужен. Но лучше его заварить. Просто чтобы на борту был порядок...» Такие слова бормотал он, волоча сварочный аппарат из мастерской вниз, по горизонтам. На самом деле все было совсем не так просто. Ему очень не хотелось разбирать джамп-двигатель. Даже подходить к нему не хотелось. Тест-пилот очень хорошо знал, почему: с такими вещами лучше не торопиться. Особенно когда есть время, а ты ничего не понимаешь... «Когда решаются серьезные вопросы — лучше не спешить». Такое правило он вывел для себя уже давно. Заваривая бак, Хоус думал о том, что надо будет в рапорте написать о странном поведении планеты, приложить данные видеозаписи посадки, сделанные бортовым компьютером. Пусть сюда вернутся люди из косморазведки. Пляшущие планеты и нелепые системы — их профиль. Их забота. А у него свои проблемы — он должен тестировать новые корабли. Договариваться с ними. И приводить их, непослушных, обратно к причалу. Покончив с перекачкой газа и ремонтом баллона, он отправился разыскивать каюту в жилом горизонте, в кото рую попал второй метеорит. В помещении было черным-черно: при движении через атмосферу обшивка раскалилась, здесь, в месте пробоя, температура поднялась настолько, что никаких предметов в каюте не осталось. «Надежная все-таки машина — крейсер! — подумал Хоус, включая мобильную систему охлаждения. — Здесь бушевал пожар, температура внутри была почти такой же, как на обшивке. А за пределами каюты все в порядке. Ничего не пострадало». Пилот наложил термопластырь изнутри. Потом подумал, что лучше бы и с внешней стороны наварить новый лист... Поразмышляв немного, он неожиданно вспомнил о джамп-двигателе, тут же поморщился и бодро направился наружу, чинить броню. — Вот ведь странно! — сказал он сам себе. — Когда-то говорили: «Романтик». Старею. Даже не выглянул после посадки наружу, что там? Глаза б мои ее не видели, эту планету. Какая уж тут романтика? Зашипел воздух, покидая шлюзовую камеру. Хоус проверил оборудование скафандра и опустил маску-фильтр на лицо. Вскоре загорелся зеленый сигнал — «декомпрессия закончена». Створка, потрескивая, медленно поползла в сторону. Она еще не успела остыть после такой жесткой посадки Пилот выбросил наружу автоматический трап-подъемник и залез в его корзину. Лифт не спеша тронулся вниз. Не дожидаясь, пока «сиденье» опустится до земли, Хоус ловко перебросил ноги через борт, спрыгнул на грунт. Ему показалось, что легкая волна пробежала при этом по поверхности. Унылое, клочковато-туманное небо над ним на миг расцвело красками — всей палитрой, утратив свою привычную однотонную серость. Легкий ветер ласково коснулся его лица, и он почувствовал это мягкое прикосновение даже сквозь маску. Но все длилось лишь неуловимое мгновение, пока он только коснулся стопами поверхности планеты, так быстро, что в следующую секунду он уже твердо знал: все это ему почудилось. Ибо над головой снова было грязно-серое небо с чернеющими пылевыми облаками, а под ногами — растрескавшаяся почва. Ничто не радовало глаз. Мертвый пейзаж расстилался вокруг, вдали нечетко виднелась линия горизонта, дул порывистый колючий ветер. Панорама освещалась каким-то тускло-замогильным светом, исходившим с небес, непонятно откуда. Хоус зябко передернул плечами, оглядывая этот унылый мир. «Привет, красавица!» — иронично бросил он планете, стараясь взять себя в руки. Повернулся к своему крейсеру, похлопал ладонью в толстой перчатке по обшивке: «Ничего, дружище. Здесь, конечно, не очень весело, но мы с тобой выберемся отсюда. Обязательно. Не бойся...» Он еще раз оглянулся, окидывая взглядом дикий хаос на земле и в небе, покачал головой. В этот миг человек услышал плач... Никого рядом не было, он точно знал. Вокруг — только мертвый пустынный пейзаж... Мог ли так стонать ветер? Хоус стоял некоторое время, наклонив голову набок, неуклюже замерев с поднятой для шага ногой. Слушал. Ему стало казаться, что плачет сама планета. Пилот несколько раз ударил кулаком по корабельной обшивке, слушая ее металлический звон. Ему были хорошо знакомы такие ситуации — много лет он провел в дальнем космосе, иногда один, на разведкорабле, бесконечно далеко от людей, в пустоте, где можно сойти с ума от одиночества. Там Хоус придумал себе сказку, что корабли могут разговаривать. Что они живые. Поэтому он мог договориться с ними, поэтому приводил их обратно к причалу. Только никогда не рассказывал об этом другим людям. Но здесь... С планетой... Она ведь не корабль? Он помотал головой и потащил плазменную горелку к зиявшей в обшивке пробоине. Прикинул высоту, на которую придется поднимать установку, и поплелся обратно, за переносным подъемником. Повозившись с упрямой мачтой, пилот, наконец, установил стойки крепления, затем подключил электропитание. Пора было тащить бронелист. Хоус побрел в сторону шлюза, невольно наклоняя голову, прислушиваясь. Со второй попытки ему удалось выбросить тяжелую плиту вниз и он пово ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 112 0 0 2 44 |
