Юный техник 1970-07, страница 17

Если, как говорят, в природе все целесообразно — ведь и аппендикс, по утверждению медиков, для чего-то нужен! — значит, можно попытаться объяснить и это явление.

Изображение рассматриваемого предмета, проецируемое хрусталиком на сетчатку, немедленно передается в мозг. Как это делается? На первый взгляд по тому же принципу, что и в телевидении: изображение кодируется определенной системой сигналов, а в мозгу код расшифровывается. Для получения изображения на телеэкране вполне достаточно одной передающей камеры, то есть одного канала связи. Камера шифрует электрическими сигналами то, что находится перед ней: например, на сцене справа стоят высокий актер Тара-пунька и низенький Штепсель. Телевизионный передатчик преобразует электрические импульсы в радиоволны, а электронный луч в телевизоре, следуя их команде, высвечивает актеров на экране точно такими, какими их «увидел» объектив.

А вот в зрительной системе, судя по исследованиям Л. И. Леушиной, все почему-то сложнее. Один глаз кодирует артистов так, что они сдвигаются куда-то в сторону, да к тому же увеличиваются, другой все делает наоборот. Потом, где-то по дороге в мозг, сигналы накладываются друг на друга. В результате получается верная картина.

. А нельзя ли предположить, что корректировка осуществляется в зрительном центре мозга? Причем работает он так же, как... опытный следователь? Следователь, которому нужно опознать преступника, увиденного мельком двумя свидетелями. Причем один утверждает, что преступник — выше среднего роста, а другой — что он ниже среднего.

Если тому свидетелю, который запомнил довольно высокого человека, показать подозреваемого (имеющего на самом деле средний рост) среди малорослых людей — они будут в данном случае «шумом», — то он скорее всего скажет: «Вот он, злоумышленник!», хотя еле его рассмотрел.

Свидетель же, заприметивший невысокого человека, сразу «опознает» преступника, вошедшего в кабинет следователя вместе с более рослыми людьми. Поэтому, наверно, лучше немного «запутать» свидетелей: тому, кто приметил высокого человека, «предъявить» подозреваемого, так сказать, в уменьшенном виде, а другому — в увеличенном. Тогда свидетели будут обращать внимание не на рост, а на лицо, значит, показания их станут точнее.

Может быть, так же обстоит дело в мозгу и с распознаванием образов? Один и тот же предмет, на который мы смотрим, кодируется в зрительной системе на два размера, на два положения относительно фона (вспомните беспорядочные линии на экране!). И мы мысленно сравниваем то и другое «изображение» с тем наиболее похожим образцом, который хранится в нашей памяти. Если оказывается, что и уменьшенный и увеличенный образы предмета сходны с образцом, происходит узна

вание. Размеры как бы складываются и делятся пополам, исправленный образ предмета занимает среднее истинное положение. Вы спросите: а как же образы, имеющие размеры, сравниваются с каким-то мысленным безразмерным образцом? Об этом сейчас приходится только гадать. Но кое-что может подсказать простой опыт. Закройте глаза и представьте себе по очереди, скажем, корабль, букву «А» и собаку. Обратите внимание: все воображаемые образы почти всегда кажутся вписывающимися в одинаковый габарит. Длина собаки и корабля одна и та же. Вероятно, получается это неспроста-. Такая «однораз-мерность» может иметь отношение к процессу сравнения заложенного в памяти с тем, что человек видит.

...Подтвердится ли эта гипотеза или объяснение окажется другим — покажут дальнейшие исследования. Пока же ясно одно: проникновение в тайну «обманного зрения» может иметь исключительное значение для техники будущего.

Возьмите радиолокацию. Никому не придет в голову установить на современном аэродроме два радиолокатора, один из которых будет давать изображение самолета на экране сдвинутым вправо, а другой — влево. А ведь, наверно, именно такая пара локаторов с соответствующим анализирующим устройством давала бы самую точную информацию об идущем на посадку самолете.

А идролокация? Сейчас рыбаки с ее помощью имеют возможность определить только приблизительное количество рыбы в косяке. Каков же ее размер — неизвестно. Естественно предположить, что сигналы двух гидролокаторов, искажающих размеры в ту и другую сторону, могли бы показать, молодь там внизу, под водой, или взрослые рыбы, стоит опускать трал или нет.

Ученые-киберн зтики бьются над проблемой создания машины, умеющей читать. Но если сделать ее «двуглазой», может, тогда машине проще было бы узнавать «А», написанное разными почерками?

Так что художники оказались правы: робот должен быть двуглазым. И конструкторам придется, очевидно, учесть результаты экспериментов, проведенных в Институте физиологии. Запрограммированные искажения в каждом зрительном канале — «глазе» — помогут сделать реакцию робота на обстановку вокруг более точной. И толковый двуглазый робот станет незаменимым помощником человека.

Э. СОРИИН

15