Вокруг света 1967-09, страница 37

Мой вам совет, никогда не спорьте с одесситами, ничего хорошего от этого не будет. Одесситы всегда правы. Когда я выходил, женщина снова сидела одна, занимая двухместное сиденье в переполненном троллейбусе.

Мокрые листья деревьев блестели, подсвеченные фонарями, и шаги прохожих слышались задолго до того, как прохожие появлялись. Тонкие нити лучей тянулись от перекрестков улиц, рассеивались в черном и теплом воздухе. Короткая улица вдоль бульвара была пустынной и тихой. Она даже днем не бывала многолюдной — многолюдным бывал бульвар. Ровно тридцать лет назад по улице мимо огромных окон ресторана шел курсант Киевского пехотного училища. Курсант проходил стажировку в военных лагерях недалеко от Одессы и приехал в Одессу развлечься. Тяжелые двери гостиницы с полуметровыми дверными ручками из меди прятались в глубине портика. В кармане у курсанта было десять рублей, на которые надо было прожить сутки и купить билет на обратную дорогу. Где он проведет ночь, курсант не знал. В его годы это не имело никакого значения. Ему принадлежала вся жизнь. Он полагал, что жизнь только потому и существует, что живет он. При этом ему даже в голову не приходило, что можно войти в эту роскошную гостиницу и провести в ней ночь, настолько несбыточной была сама мысль об этом. Он довольствовался тем, что, проходя, разглядывал в зеркальных стеклах огромных окон свою поджарую фигуру, туго перетянутую широким комсос-тавским ремнем, а заодно снисходительно посматривал на тех, кто сидел за столиками. Тем курсантом был я. Теперь за тяжелыми дверьми меня ждал номер, заранее заказанный. Меня и его разделяли тридцать лет! Я приглядывался к нему, хотя и знал его теперь лучше, чем он знал себя тогда. Хорошо это или плохо? Для него, наверное, хорошо. Если бы он знал о себе тогда то, что я знаю о нем теперь, он бы не засматривался с таким самодовольством на собственное отражение в зеркальных стеклах.

Медная дощечка под ногами сообщала: «Плитка фабрики Маривиль. Представители — торговый дом Ж. Дофин и П. Магидович. Одесса».

Медная рамка блестела, начищенная подошвами, так же, как блестела тогда. Я сразу вспомнил ее, значит, и тогда, проходя, обратил на нее внимание. Она была вделана в плитки из цветной керамики с ребристой поверхностью. Все плитки были целы, разве что покрылись новыми трещинками, похожими на морщины. С тех пор как была построена гостиница, прошло почти семьдесят лет. Ее построили, когда на юг России хлынула петербургская знать, а с моря прибывали корабли с теми, кто уже много слышал о городе, бросившем вызов Парижу.

По этим плиткам проходили белые офицеры, когда в гостинице разместился штаб деникинцев, по ним проходили кованые каблуки красноармейских сапог и матросских ботинок, когда последний пароход вывез на рейд разбитые остатки белой гвардии... Сколько же тонн человеческого груза перенесли они! Это я подумал теперь. А что думал курсант тогда — не помню. Наверно, ничего не

ПОТЕМКИНСКАЯ ЛЕСТНИЦА.

ДЕРИБАСОВСКАЯ.