Вокруг света 1969-08, страница 41

в Голдбурге после драки заметно поубавилось.

На второй день было то же, что и в первый. Антилопы замечали нас за полторы мили, повернув красивые коричневые головы, смотрели через плечо и вдруг пускались наутек — только белые подхвостья мелькали. Мы снова поднялись на вершину хребта. Мы описывали петлю вокруг зарослей кустарника, а потом устремлялись прямо в чащу. Изъездили все склоны вдоль и поперек, держась с той стороны, которая не просматривалась антилопами, спешившись, на четвереньках карабкались наверх и, затаившись, в бинокль озирали окрестность. Скакали в гору, под гору и вокруг подножья горы. К тому времени нас оставалось: Джиджи, мой младший, который сидел в седле, словно так и родился; Тэйлор Уильяме, старый кавалерийский полковник, который с трехсот ярдов мог всадить вам пулю в лоб из чужого ружья; Старожил, от которого нужно было держаться все время с наветренной стороны, потому что, вероятней всего, это его запах распугал антилоп; и я верхом на славной кобылке, у которой мозгов было побольше моего. Это была старая ковбойская лошадь.

Так прошел второй день, и когда под копытами зашуршала глина, а потом береговой галечник и мы переехали по деревянному мостику и углубились в тополевую рощу, уже взошла луна. Отлично было в такой вечер слезть с лошади и слушать в хижине Старожила россказни наших незадачливых рыболовов, да к тому же мы привезли с собой лимонов и мешали виски с лимонным соком. Старожил сказал, что в жизни не пил смешанных спиртных напитков, но сегодня попробует.

— Сколько же вам лет, старина? — спросил я его.

— Сынок, — ответил он, — когда убили генерала Джорджа Амстронга Кистера i на Литл-Биг-Горн, я был уже не первой молодости.

Это было явное вранье, и тогда я спросил, сколько, он думает, лет Тэйлору.

— Он еще мальчик, — ответил Старожил.

— А мне? — спросил я.

— Ты еще только начал жить.

— А как же мои сыновья?

¹ Американский генерал, убит в 1876 году, во время войны с индейцами.

— Они все не стоящие, кроме того, который, видать, был отлит прямо в седле.

— Откуда вы родом?

— Кто его знает, я забыл.

— Вы когда-нибудь бывали в Монтане?

—> Конечно.

—. А в Вайоминге?

—• Бывал. Во время драки с путейскими, когда пытались провезти бревна в Форт.

Это опять было вранье, и я спросил, знал ли он Тома Горна.

— Тома-то? Я слышал, как он обратился к ним сверху, перед тем как ему надели мешок на голову, — да нет, что я, Тому мешок не надевали. Так вот он сказал: «Джентльмены, все, чего мне нужно в жизни, — так это пара башмаков потяжелее да лестница повыше. И прощаю врагов моих. Аминь!» Все плакали, один Том не плакал. Он стоял на помосте, и видно было, что особенный человек, но все, чего он хотел,— это пару башмаков потяжелее и лестницу достаточной высоты, чтобы веревка как следует натянулась. Самое это дрянное дело, если веревка не натянется. Я с детских лет понасмотрелся, как вешают, и знаю, что это — последнее дело. Просто месть под маской закона.

На следующий день мы вышли чуть свет — лошади были оседланы, ружья стояли готовые, а у Дикого Билла распухли кулаки и на сердце скребли кошки. Все видели, что помощник шерифа был слабак, и Дикий Билл вспомнил об этом среди ночи, и ему стало стыдно, потому что он-то был боксер и мог побить любого. Кроме того, он сломал помощнику шерифа челюсть; мы слышали, как она хрустнула. И теперь у него болели руки — как напоминание о вчерашней драке. С нами он не поехал. Остался при хижине и скотном дворе — переживать муки раскаяния из-за этой сломанной челюсти.

И вот мы выезжаем на заре. На равнине еще туман. Вскоре мы начинаем подъем в гору сквозь заросли шалфея.

— Ну как, по-вашему, полковник, будет нам сегодня удача? — спрашиваю я Тэйлора.

Джиджи спит в седле, предоставив лошади самой выбирать дорогу.

— По-моему, мы их возьмем,— отвечает Тэйлор. — Мы третий день ездим и не стреляем, они к нам немного привыкли, и сегодня некоторые из козлов останутся стоять на месте. Они не знают,

что мы за птицы, ведь они любопытны и постараются это выяснить.

Мы действовали, как всегда, — набрали высоту, прочесали вверху молодой сосняк, заглянули в каждую впадину и ложбину, взбирались на кручи, а затем начали спуск наискось по склону.

Эту стайку мы застигли в чаще молодого сосняка — то ли они спали, то ли щипали траву. Открытым оставался только один путь. Я слез с лошади, прихватил свой старый винчестер. Мы теснили их вперед. Потом я кинулся бежать туда, где они должны были проскочить. Туда было ярдов двести — двести пятьдесят. И когда они посыпались вниз по склону, я выбрал самого крупного самца, навел впереди него, плавно спустил курок, и пуля перебила ему шею. Это был очень удачный выстрел.

Старожил сказал:

—• Вот негодник. Я ведь говорил, что когда-нибудь ты еще в жизни кое-чего добьешься.

Тэйлор спросил:

— А вы знаете, сколько пробежали и с какого расстояния угодили в него? Я пойду измерю шагами.

Мне это было безразлично, потому что охотничьим рассказам все равно никто не верит и потому, что наслаждение было бежать и стараться, чтобы не так колотилось сердце, когда вскидываешь ружье и задерживаешь в груди воздух, чистый и ароматный, и, вскидывая, навести чуть вперед и плавно спустить курок.

На этом кончается рассказ об антилопах.

Перевел с английского Н. КОЛПАКОВ