Вокруг света 1970-02, страница 33

стье, надеясь разделаться с хищниками. Но убийцам, казалось, сопутствовало исключительное везенье.

Месяц спустя после гибели пуджари я отправился о Джай-сингом к одному из постов, близ которого, как сообщили мне охотники — шикари, были вновь обнаружены следы ночного визита тигра. Шанс был, конечно, незначительный, но мы не имели права упустить ни одной возможности. Привязав буйвола к дереву, мы заняли места на махане.

На этот раз нас, наконец, ждала удача. Мы не просидели и часа, как из тени выполз тигр-самец и прыгнул на буйвола. Тот до отказа натянул свою привязь, пытаясь стряхнуть с загривка врага. Раздался выстрел — мой спутник наповал сразил зверя.

Когда утром освежевали самца, в его передней лапе нашли круглую свинцовую пулю от мушкета.

Его подруга, однако, продолжала пугать округу. Я установил несколько живых приманок в надежде привлечь зверя. Но тигрица не пожелала ими заняться. Решив, что она перекочевала в другие края, я вернулся в Джайпур, оставив на месте шикари и наказав им немедленно поставить меня в известность, если людоед снова объявится в Рамгаре.

Неделей позже я получил телеграмму, которая заставила меня бросить все и помчаться обратно.

В трех милях к востоку от озера есть деревушка под названием Джелло; на окраине ее жил с молодой женой владелец джутового поля. Боясь тигра, как и все крестьяне по соседству, супруги перед сном крепко запирали двери своего ветхого жилища.

Вскоре после полуночи тигрица подошла к хижине, ударом лапы сломала дверь и, схватив бедную женщину за ногу, уволокла в джунгли. Муж упал в обморок. Шок был настолько силен, что прошло немало времени, прежде чем крестьянин смог разбудить соседей и поднять тревогу.

Рано утром я прибыл в Джелло и сразу же направился к хижине. Мужчина все еще не пришел в себя. После трагедии, произошедшей 30 часов назад, в хижине ничего не трогали и не мыли. В дверном проеме болтались обломки разбитой двери, пол был в пятнах засохшей крови.

В сопровождении нескольких крестьян я пошел по тянувшемуся в пыли на полмили волоку. След привел к зарослям, откуда при нашем приближении поднялась пара стервятников... Мало что осталось от тела несчастной, но не трудно было опознать серебряные браслеты на ногах; еще два дня назад они были предметом гордости новобрачной.

Рыдающий муж вместе с нами пошел по следу зверя. Я пытался убедить беднягу вернуться домой, но ничто не могло заставить его покинуть след.

Мы шли час с лишним, покуда следы вдруг не оборвались среди густых зарослей шиповника. О засаде в такой местности нечего было и думать. Деревьев, где можно было бы замаскировать махан, тут не было. Кроме того, весь предыдущий опыт подсказывал, что мы имели дело с людоедом, который, по всей вероятности, не «клюнет» на приманку.

Я возвращался в Джелло основательно озадаченный. Однако когда я еще раз осмотрел хижину, в голову мне пришла идея. А что, если использовать поразительную смелость животного, дерзнувшего вломиться в дом?

Я тут же послал за местным плотником, и по моим указаниям он с несколькими добровольными помощниками соорудил маленький домик. Строение имело три плотные деревянные стены и крышу. Спереди вместо четвертой стены крепилась загородка из нескольких толстых жердей, достаточно прочных, чтобы выдержать по крайней мере первое нападение тигрицы.

Сооруженную ловушку поставили на открытом поле, примыкавшем к деревне. От ближайшего дома мою «кабинку» отделяло ярдов пятьдесят.

Незадолго до заката, вооружившись тяжелым штуцером, я занял позицию в клетке-западне. Играть роль живой приманки оказалось даже приятнее, чем сидеть на махане: можно курить, можно с хрустом растянуться на соломе — чем больше я афишировал свое присутствие, тем лучше было для дела.

Ночь, однако, прошла без происшествий. Поиски следов тигриных лап вокруг дома результата не принесли. Мы начали опасаться, что тигрица снова исчезла. Тогда надо было ждать вестей об убийстве миль за пятна-дцать-двадцать от нас. Но, с другой стороны, не мог же хищник каждый день резать по че

ловеку! Скорей всего страшная самка отлеживается в зарослях шиповника. Я решил поэтому придерживаться избранного плана.

Ждать долго не пришлось. Приблизительно в одиннадцать часов вечера следующего дня я внезапно услышал тревожные крики чибисов. Они кричали на некотором расстоянии, но их непрерывное «чьи вы, чьи вы» звучало очень четко в тишине. В деревне позади моего домика залаяли собаки — сначала одна, потом другая.

Я встал на четвереньки и глянул сквозь загородку. Но луна была на ущербе и проку от нее было мало. Я задвигался, закашлял и, прижавшись лбом и подбородком к двум жердям, пристально вглядывался во мглу. Ничего! Кроме тявканья собак, ничто не свидетельствовало о близости зверя. И все-таки я понимал, что тигрица вполне могла быть на расстоянии шага от задней стенки домика — спереди запах тигра не чувствовался.

Такая неопределенность длилась около получаса. Затем огромный ком вылетел вдруг из тьмы и ужасающей силы удар обрушился на загородку. Жерди затряслись. Сомнений в том, что это тигрица, уже не было. Я разрядил в грудь зверю правый ствол. Ружье мое было заряжено разрывными пулями; эффект их чудовищный. Тигрицу отбросило от загородки. Я видел, как она отчаянно скребет землю. Выстрелом из второго ствола я прикончил людоеда.

Это действительно была она: в груди у тигрицы засело шесть картечин — результат первой встречи с деревенским охотником.

Случай с рамгарской парой людоедов — исключение. Молодые, сильные тигры редко становятся закоренелыми людоедами. Зверь, конечно, может в раздражении убить человека, но не станет есть его, будучи не в силах побороть врожденный страх перед запахом человека. Тем более тигр не станет охотиться за человеком.

Три года спустя, когда я выследил в Ганвари Ганешере еще одного тигра-убийцу, им оказался немолодой запаршивевший зверь, худой, с клыками, сточенными до корней. Он был в состоянии справиться только с такой легкой добычей, как люди. Даже домаш

31