Вокруг света 1970-03, страница 34

МИНУЯ КАБО ТОРМЕНТОЗО

ПОГАСШИЕ ОГНИ

▼ со стр. 19

коварную подводную скалу, помеченную сейчас во всех лоциях.

— А вы знаете, мистер Скрьяд-жин, что именно здесь, у Дейнджер-Пойнта, родилась знаменитая формула: «Женщины и дети — вперед»? — спросил меня капитан.

закон морского благородства

— В 1852 году британское адмиралтейство поручило капитану Сальмонду, командиру военного транспорта «Биркенхед», доставить из Англии на мыс Доброй Надежды несколько сот солдат с семьями, — начал свой рассказ Джордж Мёрдок.

7 января указанного года «Биркенхед», колесный паровой фрегат водоизмещением 200 тонн, имея на борту 638 человек, вышел из Куинстауна к южным берегам Африки. 23 февраля корабль бросил якорь в заливе Саймонс-бей, где губернатор вручил капитану приказ следовать в залив Алгоа. Утром 26 февраля, закончив необходимые приготовления к плаванию, судно вышло в море.

Первая ночь плавания была тихая и ясная, на небе светились звезды. Корабль огибал мыс со скоростью 9—10 узлов, с левого борта на расстоянии трех-четы-рех миль виднелись береговые скалы. Слабое дуновение легкого западного ветра было едва ощутимо, только крутая мертвая зыбь длинными медленными грядами валила со стороны океана к берегу.

Было почти два часа ночи, когда «Биркенхед» с полного хода ударился о подводный камень. Вода, ворвавшаяся через огромную пробоину в носовой части, в одну минуту затопила жилое отделение, в котором спокойно спали солдаты. Несчастные едва успели выскочить на верхнюю палубу. Капитан Сальмонд имел неосторожность дать машине задний ход. Это только ускорило момент окончательной гибели судна. Если бы не было предпринято попытки сдвинуть тонущий корабль с места, то успели бы спустить на воду все шлюпки. Когда же корабль соскользнул днищем с камней, вода быстро залила топки. Теперь страшная развязка приближалась. Прошло еще две-три минуты, и

судно, переломившись впереди ми-дель-шпангоута, стало погружаться в воду. При этом фок-мачта и дымовая труба повалились на палубу, задавив многих людей.

На «Биркенхеде» поднялась страшная паника, люди давились у спасательных шлюпок. Тогда капитан громовым голосом приказал солдатам построиться в ряды на палубе. Те повиновались, встав во фронт. Барабанщики забили дробь. Тут-то и прозвучала знаменитая команда:

— Женщины и дети — вперед!

Пассажиры, которым первым было предоставлено право спасения, стали рходить в шлюпки. Никто из солдат не тронулся с места. Шесть шлюпок смогли спасти лишь 184 человека. Остальные 454 человека погибли, но среди них не было ни одной женщины или ребенка.

Теперь уже я после рассказа капитана в волнении никак не мог вытащить из пачки сигарету.

— Драме у Дейнджер-Пойнта Редьярд Киплинг посвятил поэму, — торжественно сказал мне шотландец, — а король Пруссии приказал зачитать обстоятельства гибели «Биркенхеда» перед каждым полком своей армии как пример воинской доблести.

С Мёрдоком мы вместе поднялись на крыло ходового мостика. Капитан молчал. Я смотрел на угрюмые скалы, похожие на сломанные зубы призрачного великана, и вспоминал названия многочисленных мысов, далеко выступающих в море; Дейнджер-Пойнт, Хэнглин, Каоин — вместительные кладбища многих сотен кораблей. Опасны ли они сейчас, когда каждое торговое судно снабжено радиолокатором, эхолотом и прочими хитроумными приборами? Опасны ли эти ветры, постоянно катящие океанские волны в сторону берега? Пожалуй, нет. Человек нашел на них управу.

Мы повели разговор о законах морского благородства — о том, что фраза капитана «Биркенхеда» без изменений вошла в морской кодекс, о традициях взаимопомощи и взаимной выручки в море, о том, что моряку легко плавать, лишь когда он знает, что есть надежный берег...

А между тем мы шли мимо Кейптауна...

Мыс Доброй Надежды —-

Лондон — Москва

▼ со стр. 27

Люди алакалуф были морскими кочевниками. Они охотились на тюленей и выдр, всю жизнь проводя на воде. На берег они высаживались только в том случае, когда на море поднимался шторм, опасный для их легких лодок из коры. Ягана бродили по побережью, выкапывая съедобные корни, собирая ракушки.

Ни ягана, ни алакалуфы не носили никакой одежды — и это в суровом климате Огненной Земли. где даже в июле ртуть в термометре не поднимается выше семи градусов! Лишь при особо сильном ветре алакалуфы набрасывали на спину шкуру тюленя. Говорят, что некий миссионер, доказывая индейцам преимущества одежды, пытался убедить их в том, что он^ отчаянно мерзнут, в то время как он, миссионер, тепло одетый, легко переносит непогоду.

— А почему же лицо у тебя открыто? — спросили индейцы.

— Лицо не так мерзнет, — отвечал тот.

— Тогда у нас все тело лицо, — резонно заявили индейцы.

Необычайная «морозостойкость» огнеземельцев, крайняя бедность их материальной куль*уры резко отличали их от других индейцев. В самом деле, если они пришли с теплого севера (а ученые считают, что индейцы заселили Америку, продвигаясь с севера), то как их организм приспособился к суровому климату, почему они разучились строить хижины, в которых живут все другие племена?

Один французский этнограф выдвинул теорию, согласно которой предки огнеземельцев попали в Новый Свет с острова Тасмания. Переселение, утверждал он, растянулось на много сотен лет, причем племя двигалось вдоль побережья Антарктиды. Ну, а после Антарктиды Огненная Земля показалась новопоселенцам тропиками. Этим можно объяснить и их невероятную выносливость.

Эта теория не приобрела последователей в научном мире. Другой этнограф, Жозеф Амперер, исследуя язык ягана и алакалу-фов, установил, что они обладают чертами сходства с языками индейцев бразильского побережья.

32