Вокруг света 1970-04, страница 78

Два десятка лет нам отказывают продлить до Сен-Дени линию метро... А ведь здесь сто тысяч жителей!

Огюст Жилло откинулся в кресле и с маху стукнул по столу своим кулаком молотобойца. Метро было явно больной темой.

— Или вот вам еще пример. Чтобы лишить город финансовых поступлений в виде налогов с предприятий и уменьшить на них число рабочих, поддерживающих, как известно, коммунистов, правительство вдруг предложило некоторым капиталистам — за счет государства! — свернуть свое дело в Сен-Дени и переехать куда-нибудь в провинцию. Кое-кто из предпринимателей так и сделал. И прогорел! Не так легко найти квалифицированных рабочих, которые, естественно, не поехали с ними. Тем не менее в Сен-Дени уже ликвидировано 31 предприятие...

Наша работа говорит сама за себя. Наглядная агитация,— улыбка собирает морщинки вокруг глаз Огюста Жилло. — У наших же противников только одни обещания. Раз в шесть лет происходят выборы муниципальных советов, и наши избиратели неизменно голосуют за коммунистов. (Огюст Жилло не добавляет при этом, что уже четверть века его неизменно выбирают мэром.)

Муниципалитет создал в Сен-Дени медицинскую школу для обслуживания населения, открыл в городе около двух десятков детских яслей и садов. Наш родильный дом даже правая печать называет одним из лучших в Европе — по оснащенности современным оборудованием, по квалификации персонала. Результаты заботы о детях налицо— перед войной задымленный Сен-Дени занимал первое во Франции место по детской смертности. Сейчас детская смертность у нас самая низкая в стране. А наши школы! Давайте зайдем в одну. Это тут недалеко.

Мы вышли на улицу. Возле магазина трое парней стаскивали ящики с грузовика. Увидев мэра, они сняли кепки:

— Здравствуйте, товарищ!

А водитель, он был постарше, замахал рукой из-за баранки:

— Добрый день, Огюст!

Не было прохожего, который не улыбнулся бы и не приветствовал своего мэра. Тот тоже с удовольствием раскланивался, чуть ли не каждого второго называя по имени. Я подумал, что слова «народная власть» обрели

здесь свое конкретное, зримое выражение...

Мы посмотрели оригинальный комплекс из шести школьных зданий («Архитектор, который проектировал его, — тоже коммунист»).

Разговор перешел на формы работы с населением.

— Каждый месяц муниципалитет проводит публичные сессии, на которых могут присутствовать и высказывать свою точку зрения жители... Но мы заняты не только административной работой. Мэрия непременно поддерживает борьбу трудящихся за удовлетворение экономических и политических требований. Мы возглавляем выступления нашего населения за мир, за прекращение агрессии во Вьетнаме. Достойно встретим мы и великий юбилей: одна из улиц Сен-Дени решением муниципалитета переименована в проспект Ленина. Мы организуем выставку, которая расскажет о достижениях Советского Союза. Кстати, наша коммуна породнилась с Киевским районом Москвы, к нам часто приезжают советские гости... Не забудьте, когда вернетесь домой, передайте им поклон от Сен-Дени.

Мы остановились возле здания, на котором значилось: «Театр имени Жерара Филипа».

— Наш театр, — сказал мэр с той интонацией, с которой показывают новорожденное дитя, интонацией, где смешались восхищение и озабоченность. — Его существование под угрозой. Мы узнали недавно, что субсидии, с боем выбитые у министерства, перестали поступать. Причем с прозрачным намеком на то, что репертуар театра «одно-сторонен»... Видите, даже при условии, что телевидение, радио, большая пресса — такой колоссальный пропагандистский аппарат в их руках, репертуар нашего маленького театра внушает им опасение! Мы же видим в нем важный фактор идеологической работы.

(Уже вернувшись в Москву, я узнал, что 15 января в театре Жерара Филипа состоялся вечер ассоциации «Франция — СССР», на котором выступали артисты Большого театра. Вечер был устроен в честь ленинского юбилея.)

Мы попрощались с товарищем мэром — его ждали дела.

Опять дорога. Опять малолитражку теснили машины. Но мой французский друг не снижал скорости. Ему хватало твердости характера, чтобы вести ее нужным путем.

ДОМ ЗА ПОЛЯРНЫМ КРУГОМ

Т со стр. 64

Норилку, и черная нитка газопровода, подвешенная на бетонных опорах над мерзлой белой землей, и санаторий, стоящий меж сцежных распадков, скрывающий за своими стенами зелень пальм и берез.

...Мальчишки в расстегнутых пальто, звеня коньками, бежали на стадион «Заполярник» — их подгоняли яркий свет огней на ледяном поле и веселая музыка, слышная еще в переулке; черные фигурки взбирались на высокую ледяную гору, на которой возвышался светлый куб здания с зеленой неоновой надписью «Плавательный бассейн». Ребятишки тянули по снегу пластмассовые мешки с мохнатыми полотенцами, ползли на четвереньках, чтобы не опрокинул их ветер и не заставил снова взбираться с самого низа. Парни в лыжных костюмах штурмовали автобус, и мне вспомнился рисованный плакат около стадиона — фигура слаломиста и надпись: «Не солнцу, так ветру навстречу!»

Ветру навстречу... Да, в нелегкое плаванье вышел Норильск: ветры здесь дуют в основном с юга, но сила их достигает иногда 40 метров в секунду. «Черной пургой» называют норильчане такие ураганы. Мороз за 50 градусов да еще ветер... Именно ветер сообщает Норильску самый высокий балл жесткости погоды. Выше, чем в Оймяконе, на Полюсе холода.

Как же строить город, чтобы уменьшить жесткость погоды? Балл жесткости определяется по формуле: температура плюс удвоенная скорость ветра. К первому «не подкопаешься». Но можно «сломать» ветер, сбить его с пути, снизить его скорость, можно преградить дорогу снежным заносам... Ведь страшен не тот снег, который легкими снежинками падает на крыши и мостовые, а тот, который белым хвостом летит с ветром; страшна поземка, она может засыпать двухэтажные дома с головой; из-за нее, как вспоминали старожилы, в зиму перед войной встал транспорт, замерла жизнь в городе. Проблема- «заветренности, снегозаноси-мости» — так называют ее специалисты — по своей серьезности, значимости стоит рядом с «проблемой вечной мерзлоты» и требовала и требует своего реше

76