Вокруг света 1970-11, страница 25

Но надеждам католиков на возврат к былому и страхам протестантов не суждено было сбыться: в 1688 году английский трон захватил протестант Вильгельм Оранский. Католик Яков II бежал в Ирландию. Вооружившиеся ирландские протестанты заперлись в городских крепостях. Несколько месяцев осаждали войска Якова II крепость Лондондерри. Но когда к изголодавшимся осажденным прорвалось судно с провиантом, осаду пришлось снять. Это произошло 1(12) августа 1689 года. И вот 280 лет спустя протестантские экстремисты устроили воинственное шествие по улицам Лондондерри, завершившееся избиением рабочих-католиков и новой вспышкой гражданской войны.

Ровно через одиннадцать месяцев после снятия осады Лондондерри армия Вильгельма Оранского, высадившаяся в Ирландии, встретилась с войсками Якова II на реке Войн и разгромила их, навсегда покончив с католической реставрацией. Ирландцам, исповедовавшим в большинстве своем католичество, была уготована участь побежденных. Годовщина битвы при реке Войн, справляемая как апофеоз победителей «Оранжевым орденом», стала для католической Ирландии днем национального позора.

...Черные котелки надвинуты на брови, широкие оранжевые ленты спускаются с плеч к животу. Рядовые «братья» несут с собой зонтики и трости. Те же, что повыше чином, размахивают шпагами, алебардами. Взгляд у шагающих надменный и хмурый. Идут хозяева. Идет созданный в 1795 году «Оранжевый орден», сто тысяч ольстерцев-протес-тантов, опора правящей юнионистской партии...

И все-таки этим экскурсом в историю вряд ли можно объяснить суть происходящего ныне в Северной Ирландии. Разве что средневековые декорации. Ведь Северная Ирландия была отнюдь не единственным местом, где ib ту эпоху и позже кровавые столкновения происходили под церковными хоругвями, где социальные конфликты были окрашены в религиозные тона. Отчего же именно в Северной Ирландии раны, нанесенные в сражениях XVII века, кровоточат до сих пор?

К началу XIX века память о бурных событиях столетней давности начала стираться и в Ирландии. Католическая и протестантская беднота видела в своей судьбе много общего. Лозунг «свобода, равенство, братство», донесшийся сюда из революционной Франции, звал к забвению религиозных распрей ради общей борьбы с английским господством. Но буржуазия метрополии вовремя заметила опасность и приняла меры. Ее искушенные политические деятели уже обладали изрядным опытом применения в колониях принципа «разделяй и властвуй». В Ирландии этот принцип был применен с особым коварством.

Большинство земель на северо-востоке Ирландии принадлежало английским помещикам, которые сдавали ее в аренду с аукциона. На землю претендовали и католические и протестантские крестьяне. Но зачастую католик был готов заплатить немыслимую цену и жить впроголодь, лишь бы остаться на земле предков. Смена семей, обрабатывавших сдававшиеся наделы, была частым явлением. Накапливался груз соседских обид, междоусобиц, мести. Лишившиеся на аукционах своих наделов кре-стьяне-протестанты все чаще уходили на заработок в город. Из них и составился в основном ирландский пролетариат. Когда же в начале XX века в город потянулись и окончательно разоренные ирланд-цы-католики, они были встречены там весьма недружелюбно протестантской беднотой. Бесправные и

нищие протестанты и католики осаждали биржи для безработных. Нанимателями же были фабриканты, наследники тех дельцов-протестантов из Сити, которые два века назад осели на ирландской земле. Они понимали, что в борьбе с требованиями своих рабочих больше всего следует опасаться -их объединения. Расколоть рабочий класс Ирландии, недавно покинувший крестьянские поля, удобнее всего было по религиозному принципу. Поэтому фабриканты-протестанты брали на работу лишь своих единоверцев. Для упорядочения этого неожиданного братства эксплуататоров и эксплуатируемых были созданы религиозные ордена, поддерживавшие к тому же железную воинскую дисциплину и послушание.

Привилегии, которыми в течение всего XIX века пользовались североирландские протестанты, были окончательно узаконены при разделе Ирландии в 1920 году, когда шесть северо-восточных провинций Ирландии были оставлены в границах Великобритании как особая «домашняя» колония, а остальная часть стала независимым государством Эйре.

Англия всячески противилась ассимиляции протестантских и католических низов. К двадцатому веку слова «католик» и «ирландец» звучали неразличимо. Ирландец же протестант оказался как бы человеком без родины. Не англичанином, но и не ирландцем. Связь с землей своих предков он утратил. На земле же, кормившей его, он так и не был признан своим, хотя и стал ее господином. Безродность ложилась на него тяжким психологическим грузом, заставляя замыкаться в себе, заставляя искать в тайных братствах религиозных орденов не «слова божьего», а уверенности в своей исторической правоте, якобы доказанной в битвах семнадцатого века. Им так нужна была внутренняя убежденность, что их привилегии справедливы. Убежденность не приходила.

Оставался наркоз фанатизма.

А что же католики? Раздел Ирландии, обрекший их на роль «граждан второго сорта», неизбежно толкал к мысли, что вооруженная борьба рано или поздно поможет им объединиться со своими соотечественниками, жившими на территории независимой республики. Начиная с тридцатых годов история Ольстера — это история непрекращающихся схваток, которые вели ирландские республиканцы за освобождение своей страны от Великобритании. Мужественные, жертвенные акты революционной борьбы ирландского народа беспощадно подавлялись правительством Северной Ирландии, которое с благословения Англии создало мощную систему вооруженных протестантских отрядов. Между тем гражданская борьба в Северной Ирландии все больше приобретала черты социального столкновения. Экономический кризис, на долгие годы поразивший Ольстер, привел к еще большему обострению хронических болезней в шести провинциях: массовой безработицы, жилищного голода, инфляции. В этих условиях преимущества, которые получали протестанты при найме на работу и поисках жилья, становились/-для множества семей вопросом куска хлеба, жизни или смерти. И чем горше становилась жизнь всей ирландской бедноты, тем отчаянней цеплялись и лелеяли свои привилегии чуть менее нищие, чем их соседи, жители протестантских кварталов.

К середине шестидесятых годов положение в Ольстере осложнилось еще и тем, что в английской печати все чаще стали раздаваться голоса, советующие английскому правительству предоставить

22