Вокруг света 1970-11, страница 45

В Гао на берегу Нигера задумчиво смотрит в вечность розовая пирамида. Она сложена из глины, а ее деревянная «арматура» высовывается наружу, отчего пирамида становится похожей на спину дикобраза. Эта глиняная усыпальница сонгайских королей была построена в 1328 году, в эпоху расцвета сонгайской цивилизации. Через узенький вход мы поднимаемся на балкон, нависший над Сахарой, чтобы посмотреть закат. Солнце катится по небосводу с необыкновенной скоростью, словно торопясь охладиться в водах Нигера. В три часа ночи мы останавливаемся в Дире. Луна делает еще более нереальными постройки из хрупкой глины, эти невероятные дома, приплывшие из вечности. Арабо-андалузский летописец Эль-Бекри описывал шумевший здесь рынок, оливковые рощи и финиковые пальмы. Сейчас пески поглотили зелень. Остались от того времени причудливые дома.

Глиняная цивилизация южной кромки Сахары еще не стала местом паломничества туристов, хотя она вполне может претендовать на титул одного из чудес света. Это тоже творение Нигера: причудливые сооружения, хранящие прохладу, делают из его клейкого ила. Каждый сезон их подновляют, нанося новые и новые слои этого дарового стройматериала. Но архитектурное решение остается без малейших изменений уже тысячелетие.

Луна заливает белесым своим светом глиняный

лес, сработанный человечьими руками, он удаляется с каждым взмахом весел и наконец исчезает.

Поднялся ветер, секущий лицо песком. Волны начали раскачивать суденышко. Вода свивалась жгутами. Река (волновалась, как перед давно ожидаемым свиданием. Здесь восточная ветвь Нигера «улавливала» западную ветвь. Юный полноводный Нигер номер два подхватывает слабеющий Нигер номер один, внося в него молодой задор. В те времена, когда Сахара была зеленой, это были две самостоятельнее реки...

Сюда воды Нигера докатываются из такого дале-ка — за две с половиной тысячи километров, что им требуется почти полгода, чтобы проделать этот путь. И разлив в этих местах оказывается совершенно несообразным с временем года: в сезон дождей уровень реки падает, а в самый разгар сухого сезона здесь начинается разлив. После Дире на прибрежных дюнах деревни стали походить на стада божьих коровок — хижины из плетеной соломы готовы отползти, следуя метр за метром за подъемом реки. Здесь на каждом островке обитают сон-гайские духи. А островков этих не сосчитать. Они меняют очертания, исчезают и возникают. Вот на этом предок всех рыбаков Нигера Фаран Мака затеял мериться х'илой со своим соперником Фоно и одолел того. Вот здесь Фаран загарпунил самого старого бегемота, того самого, что целые сто лет

ХРОНИКА ОДНОГО ДРЕЙФА

продолжали подтаскивать оставшиеся грузы с берега на запасной ледовый аэродром, поближе к СП-16._#

Командир летчиков, застрявших на льдине, Владимир Александрович Мальков с радистом и штурманом пробились на лодке через смерзающееся разводье, чтобы осмотреть оставшуюся полосу. Им все казалось, что вылетевший с ледовой разведкой в район лагеря самолет, если там будет командир подразделения, обязательно сядет на обломок льдины и заберет их отсюда. Командир слыл отличным летчиком и мог на свое усмотрение принимать решение.

Мальков еще раз промерил шагами полосу из конца в конец. Да, осталось пятьсот восемьдесят метров. «Сесть, конечно, можно. Воздух сейчас тугой». Но командир пролетел несколько раз над полосой и радировал, что подходящая площадка для посадки самолета на лыжах есть в одиннадцати километрах от лагеря. Наверное, туда и придется переносить аэродром.

Самолет-разведчик улетел, разочарованные летчики перебрались на лодке в лагерь; мы видели, с каким трудом им удалось это — трещина смерзлась, лед, затягивающий ее, рос, казалось, каждую секунду прямо на глазах. Мы остались одни у своего обломка полосы, как у разбитого корыта. В штабе экспедиции «Север-22» принимали решение, как завершить операцию по переброске грузов. Можно было бы на ту полоску, которую отыскал разведчик-самолет, перебрасывать грузы на ЛИ-2, неприхотливом самолете на лыжах, который может садиться прямо на нерасчищенный снег. А для того чтобы перетаскивать груз к лагерю, в таком случае понадобился бы еще один АН-2. Но и АН-2 не мог сесть близко от лагеря — на льдине высокие покатые холмы. Он мог садиться лишь на обломок прежнего аэродрома. Но тогда как перевозить груз через трещйну? «Вот если бы вертоле

том, то можно бы сразу — все одной машиной выполнить, — обсуждали мы у себя на КП, — но вертолет — это недешево, да и какой сможет пролететь такое расстояние?» Тогда мы еще не знали, что в штабе уже принято решение: на промежуточный ледовый аэродром грузовые самолеты ве« зут горючее для вертолета, и дело лишь за тем, когда это горючее доставят в необходимом количестве. Но мы пока этого не знали, и нам казалось, что время течет слишком медленно. В звонкой тишине мы слушали шорохи — трещина «дышала», льдины то сближались, то снова расходились. Во время ночного дежурства не раз я выбегал из домика, услышав подозрительные звуки, но пока это .было лишь небольшое торошение молодого льда. Выжатые из трещины куски его, падая, издавали слабые, как хлопки, выстрелы. У самой кромки все время скрипело, мычало, пищало — молниями по молодому ледку пробегали зигзаги.

Радист с запасного ледового аэродрома спросил меня однажды:

— Как настроение?

— Тоскливо без работы, — признался я. — Кругом вода, скучно. Скорее бы самолеты прилетали...

— Теперь уж скоро. Вертолет к вам посылают.

И тут же Олег Брок, радист с шестнадцатой, вылез на мою волну. Он вечно прослушивал эфир и был всегда в курсе событий.

— Значит, вертолет придет, а какой не знаешь? — спросил я.

— Ставьте чай, елки-палки, сейчас в гости придем, наверно, вы там соскучились.

Мы не поверили ему. Лед в полынье был серый, вязкий, ненадежный, как мокрый снег, а обойти трещину было невозможно. И тем не менее они пришли. Просто так. Принесли нам еды — мяса, сгущенки, печенья. Посидели, попили чайку и собрались обратно. Картина эта до сих пор стоит у меня перед глазами. Нельзя сказать, чтобы вид

42