Вокруг света 1970-12, страница 19

другие времена. Впервые в истории мы признаны полноправными людьми, народом со своей культурой, со своей литературой. И со своей столицей — городом Будышин.

Будышин (по-немецки Баут-цен) — один из самых красивых городов республики — наш культурный и административный центр.

Раз в году становится, в Буды-шине особенно пестро от национальных нарядов. Раз в году мы открываем сундуки, достаем народные костюмы и выходим на улицу. У нас праздник. Наш, лужицкий. Праздник этот называется «Птахи квас» — «Птичья свадьба». Никто, даже ученые, которым вроде бы положено знать все, — никто не знает, почему этот праздник называется «Птичья свадьба». Название это вдвойне загадочно еще и потому, что праздник приходится на двадцать пятое января, то есть на такое время, когда даже воробьи и те ежатся от холода, а не то чтобы помышлять о какой-то свадьбе. Но нам, в конце концов, нет дела до этого — когда, да как, да почему: мы празднуем.

Помню свое детское впечатление от «Птичьей свадьбы». Ранним холодным утром меня разбудила мать, наскоро укутала в то, что попалось под руку, сунула мне в руку тарелку и говорит:

— Ну-ка, беги за сарай и поставь там тарелку. Как поставишь, сразу назад да смотри не оглядывайся, а то никакого гостинца тебе не будет!

Сон вмиг сошел с меня,

я вспомнил: мать еще вчера говорила мне про «Птахи квас» — праздник, который начнется сразу же, как только я проснусь.

Мигом выскочил я во двор, забежал за сарай, поставил тарелку и что есть духу, боясь нечаянно оглянуться, помчался назад в дом. Минут через десять мать вышла во двор посмотреть, нет ли там для меня какого гостинца от сороки-невесты да от ворона-жениха. Вернулась она с еще теплой белой булкой, поверх которой лежал кусочек сахару.

За завтраком я все допытывался у матери, где же птицы играют свою свадьбу. Мать тихонько посмеивалась и отвечала, что скорее всего они гуляют свадьбу в беседке, которая стоит в графском парке. Помню, как по пути в школу я специально заглянул в беседку, но никакой свадьбы там не застал. «Наверное, опоздал», — подумал я и с неохотой пошел на уроки.

Вечером, когда приходило время спать, мы, ребята, получали по кусочку сыра, и на этом наш праздник кончался. Взрослые между тем собирались по корчмам да по домам, откупоривали припасенную для этого дня брагу, потом, захмелев, принимались петь и плясать под разудалое верещание кларнета, буханье контрабаса и жавороньи трели скрипки...

Теперь в баутценских школах и детских садах день двадцать пятого января начинается с песен о птицах, а после уроков ребята наряжаются птицами и отправляются в шествие по го

роду, точь-в-точь стая разноперых птиц во главе со страусом — мальчишкой на ходулях. А вечером мы идем в Праздничный зал города, где в этот день даются большие концертные представления — на сцене выступают певцы, танцоры и музыканты из Государственного ансамбля народного творчества лужичан.

Изменился не только наш праздник. Весь наш край изменился, и столица наша Буды-шин-Баутцен. В школах преподают наш язык, тот самый язык, что когда-то считался варварским наречием неотесанной деревенщины. Будышинское издательство «Домовина» выпускает книги лужицких писателей. Ученые из Музея лужицкой культуры изучают наследие наших предков — наши костюмы, песни, обычаи, все, что обречено было на гибель, все, что было спасено и любовно, бережно восстановлено.

Приходят на наш праздник и немецкие друзья, вместе с нами поют они наши песни: ведь мы дети одной земли, вместе мы живем, вместе работаем.

Поют вместе с нами и гости. Много их приезжает к нам со всех концов республики и из-за границы. Мы вместе с ними идем к памятнику Тельману, у подножия которого круглый год стоят живые цветы.

И долго звучит над Будыши-ном наша песня, которой никогда бы не зазвучать, если бы не тот майский день, который принес нам Освобождение.

Перевел с немецкого Б. ПЧЕЛИНЦЕВ

БЕРЕСТА «ЗАГОВОРИЛА» ПО-ЛАТЫНИ

Мировой науке уже известны сотни берестяных грамот, найденных в Новгороде и некоторых других городах. Все эти грамоты— деловые и житейские письма, торговые договоры, любовные послания — написаны по-древнерусски, хотя летописи и древние хроники свидетельствовали о том, что «берестяное письмо» было распространено в Скандинавии, странах Северной Европы и даже в Индии. И вот в этом году советские археологи, ведя раскопки на территории Готского двора (бывшей шведской торговой фактории в Новгороде), нашли бересту с латинским текстом — первый обра

зец западноевропейского письма на «северном папирусе».

ТАЙНА ДРЕВНИХ КАРТ

Историкам давно были известны загадочные рисунки в древнейших тибетских книгах. И вот советские востоковеды Л. Гумилев и Б. Кузнецов, исследуя эти книги, пришли к сенсационному предположению: рисунки, которые раньше считались то схемами каких-то мифических земель, то «магическими таблицами» буддийских монахов, на самом деле настоящие карты Земли, на которых можно видеть даже... Америку.

Если предположение исследователей подтвердится, то можно будет с уверенностью сказать, что

еще во втором тысячелетии до нашей эры — именно этим временем датируются сведения, положенные в основу карт — географы Азии знали о существовании Нового Света.

В ПЕЩЕРЕ НАЙДЕН ЛЕВ

Кость ископаемого пещерного льва, вымершего более десяти тысяч лет назад, обнаружил владивостокский спелеолог Е. Г. Ле-шок в одной из открытых им пещер.

Эта находка тем более ценна, что до сих пор считалось, будто пещерный лев обитал только на севере Азии и в Европе.

ЗАГАДКИ, ПРОЕКТЫ, ОТКРЫТИЯ

2 «Вокруг света» № 12

17