Вокруг света 1971-02, страница 30

будет! Поэтому и днем и ночью собирают, если уж надо. Ночью, понятно, только машины пускают.

О том, что чайные посадки близко, сначала услышали: вперебив стрекотали моторы. Потом увидали огни.

—- Тамази, бичо, прыгай, поешь! — крикнул в темноту мой провожатый.

Мотор заглушили.

К нам подошел худощавый парнишка и тут же бросился обнимать агронома.

— Погоди, дорогой, — ласково сказал старик и протянул ему бутылки кефира-мацони, лаваш и еду в сумке.

— Расскажешь, как сбор идет, бичо. На обратном заеду.

Красные огоньки подфарников сами по себе светлячками полетели от нас в черноту.

Мы уселись на порожних, перевернутых корзинках. Та-мазу удавалось прихлебывать мацони, что-то напевать, мыча, барабаня пальцами и пританцовывая. Кроме того, по-своему последовательно он посвящал меня в чаеводческие дела.

— Запомни, главное — сбор. Конечно, в нем больше половины работы. Как везде, и подкормка есть и подрезка. Ничего не скажу — это важно. Потом сорную траву тоже надо удалять или нет? Что только не повылазит: дзурца, мцериспехи, листы папоротника, разная трава... Всю ее «колючка» зовем. Короче, прополка... И все-таки сбор — самое трудное.

Чай снять нужно. Самый кончик побега с двумя, тремя листьями, и, знаешь, очень хорошо, когда с нераспустившейся почкой — «флешем». Надо только такой молодой побег снять, а остальное — «пенек» — зачем трогать?

Что ты! Куст не срезают — обламывают мягко. Нужно чувствовать пальцами ветку. Попробуй сначала двумя пальцами, как ягоды собирать, через час устанешь, а что соберешь — показать смешно. А вот опытные сборщицы... Что ты, я не могу так сделать. Я школу механизаторов окончил, а это как в цирке нужно. Обе руки кусты щиплют, сразу восемь или десять пальцев работают — сами послушные. Я думаю, знаешь, не легче, чем на пианино играть или там

на пишущей машинке бумаги печатать.

Вот считать начнем... Один побег полграмма весит. Норма собрать за смену — восемь килограммов. Простая арифметика. Шестнадцать тысяч штук побросать в корзинку, а движений, считай, тысяч тридцать проделать. Добавь сюда, как солнце все больше жарит, как согнуться над кустом нужно, как глазами уметь искать ветки. Хорошие ветки.

Тамаз прищелкнул пальцами и, прищурившись, выжидательно глядел на меня, проверяя, дал ли он оценить ситуацию как надо.

Ночной воздух сладковатый и чуть липкий. С моря тянул ветер.

— Завтра уйдут тучи, — предсказал Тамаз. Он захватил фонарик и предложил просветить меня в устройстве «Са-картвело».

— И здесь тоже вся изюминка — «пальцы». Опускаются на весь куст сверху. В «руке» много «пальцев» — штырей, они захватывают ветки, а сами качаются: туда-сюда... Так придумали, что «пальцы» наклонены к ветке и когда ходят по ее длине, то сами слабое место для слома находят.

...Почему тогда руками собирают? Нет, машин много, почти тысяча в Грузии. Но для них нужны особые посадки, кусты длинные должны быть, как трубы через все поле; нужно еще оставить точно расстояние — проход между ними. Тогда машина сначала подрежет посадки, подгонит куст под себя, а потом и урожай снимет. К тому же трудно машине на крутых холмах. А здесь холмы...

ТИТЕСТЕРИЯ

Ч айная фабрика — место удивительных превращений. Здесь зеленые листья, миндалевидные, с прожилками и легким глянцем, превращаются в ароматную черную россыпь. Самый известный — так называемый черный байховый чай. «Бай-хоа» — белые реснички на внешней стороне зеленого листа. Еще есть чай зеленый, кирпичный и плиточный. Говорят, на Востоке, в местах, где трудно с пресной водой, плитки чая обламывают и кусками

крошат в котелок, в котором варится пища.

Одного байхового чая на фабриках делают несколько видов. И все это — и черный и зеленый, — из сбора с одних и тех же плантаций. Разве не удивительно?

На фабрике сразу видят, когда собирали лист — утром или днем, на молодых или старых посадках. От всего этого будет зависеть сорт будущего чая.

Фабрика сначала завялит зеленые листья, скрутит в чаинки, отсортирует, заготовит мешками — каждый с чаем определенного сбора и обработки. Потом наступает самый ответственный момент. В святая святых фабрики — титесте-рии.

Она имеет отношение не столько к технологии, сколько к профессиональной интуиции и чуточку — к колдовству. Титестер-дегустатор осмотрит мешки и, намешивая одно с другим и третьим — вот он, непостижимый творческий процесс, — приготовит десяток проб. Начинается дегустация...

Чай пьют все. Не говоря уже о завзятых любителях, не представляющих себе жизни без чая, когда чаепитие и ритуал, и времяпрепровождение, и вкусный чай, и неторопливая беседа. О пользе чая и говорить не приходится. Со временем находят в нем все больше достоинств. Так что дегустация касается всех кровно и непосредственно, и предложение побыть титестером я принял не задумываясь. Настоящим титестером. Лейла пообещала мне, что все будет по правилам.

К ее немного старомодной толстой черной косе очень шел белый халат, а лицо с большими строгими глазами просто поражало своей белизной. В этом-то краю загарного солнца, от которого приезжие в два дня приобретают темный «южный» вид.

Лейла расставила передо мной десять чашечек, ссыпала в них точно по три грамма чая каждой пробы, среди них были спрятаны уже известные сорта. Чай залили кипятком.

Время потекло тонкой струйкой в песочных часах. Пять минут заварки.

Итак, действие первое.

— Как вам нравится цвет настоя?

28