Вокруг света 1971-07, страница 44

штатов был пункт, гласивший, что, если две машины встречаются на нерегулируемом перекрестке, каждая из них должна ждать, пока другая не двинется с места. Точно так же, когда двое японцев принимаются за поклоны, каждый из них должен ждать, когда другой выпрямится. Вам все это может показаться слишком сложным, но японцы легко выходят из тупиков вежливости. Не начинают же в Англии на вопрос: «Как вы поживаете?» рассказывать, что у них действительно случилось в жизни.

Не овладев приемами японской вежливости, легко попасть впросак. В день приезда с вопросом «как вам понравилась Япония?» ко мне обратилось не менее полутора десятка человек. Вечером я уже не выдержал и ответил так:

— Красивая страна, замечательный народ. Но, понимаете, у меня сложилось такое впечатление, что у вас... как бы это сказать... не столь выражено чувство юмора.

— Чувство юмора?

— Ну да. Лично мне хотелось бы чуть больше юмора.

Собеседник внимательно поглядел на меня и медленно стал опускать руку в карман. Я испуганно подумал, не собирается ли этот милый человек тут же совершить харакири. Но он достал миниатюрную записную книжку и пометил себе на завтра от 11.00 до 11.30 пополудни — «Для Микеша — больше юмора».

Японцы-водители предупредительно улыбаются друг другу, но ни один не думает уступать дорогу. Мне жаловался на тяготы своего ремесла один токийский таксист.

— У меня двое детей, я просто не имею права рисковать жизнью, а это такая работа, — говорил он. — Ах, если бы можно было вернуться к прежнему занятию!

— А чем вы занимались прежде? — спросил я.

— В конце войны я был камикадзе на подводной лодке.

Вышеозначенное не должно создать впечатление, будто японцы редко смеются. Они смеются даже чаще, чем мы. Дело в том, что смех связан с важным для японца понятием «лицо». Нигде, ни при каких обстоятельствах японец не должен «потерять лицо». Ибо потеря лица означала бы, что он ставит окружающих в неудобное положение.

Один англичанин, долгое время живший в Токио, рассказал мне такой случай. Однажды он увидел на улице, как большой лимузин на узенькой улочке толкнул бампером тележку продавца воды. Машина даже не остановилась. Прохожие замерли. В пятнадцать секунд бедняга разносчик лишился всего состояния: улица была усеяна осколками стекла. Он в отчаянии глядел на этот разор. Однако на него смотрела толпа. И он... нет, он не посмел поставить людей в неловкое положение. Он начал улыбаться, затем засмеялся. Вслед за ним начала смеяться толпа. Смех нарастал с минуты на минуту и захватил вскоре целый квартал.

На следующий день мой знакомый обратил внимание на маленькую заметку в газете, где рассказывалось об инциденте. В конце сообщалось, что продавец, вернувшись домой, покончил счеты с жизнью...

ГОНКОНГ, ИЛИ ОТ СУДЬБЫ НЕ УЙДЕШЬ

К концу первого дня пребывания в Гонконге я полюбил его. Как это случается со многими мужчинами среднего возраста, я влюбился в его захватывающую красоту. Гонконг с его гаванью, белыми домами, зелеными горами, голубым небом и еще более голубым морем — чудеснейшее место, какое только можно себе представить. Налет экзотики еще более подчеркивает эту красоту. Пожалуй, в этом смысле одна бухта Рио-де-Жанейро является серьезным конкурентом Гонконгу.

«Жену ценят за добродетель, любовницу — за красоту», — гласит древняя китайская пословица. Я не хотел бы же

ниться на Гонконге (хотя, впрочем, что плохого в красивой жене?). Я предпочел влюбиться.

Выйдя из аэропорта, я стал искать такси. Такси не было. Ко мне приблизился хорошо одетый китаец и осведомился, где я намерен остановиться.

— В отеле «Глостер», — ответил я.

— В таком случае вам незачем ждать такси. Эта машина отвезет вас.

Неподалеку стоял роскошный американский автомобиль.

Я спросил, принадлежит ли машина аэропорту. Любезный господин отрицательно покачал головой и таинственно улыбнулся. Она прислана из отеля «Глостер»? Он вновь улыбнулся:

— Нет. Это моя собственная машина.

<<Не пожив, не приобретешь мудрости», — вспомнил я другую старую китайскую пословицу и сел в лимузин. Я не имел ни малейшего представления о профессии моего анонимного благодетеля. Мы тронулись, и молодой человек спросил, впервые ли я в Гонконге. Я ответил утвердительно, и мой новый друг остался доволен этим. Он тут же спросил, не желаю ли я сшить себе костюм, как это делают все приезжающие в Гонконг. Поскольку он по счастливому совпадению — портной. Я знал, что Гонконг славится своими мастерами, которые могут соперничать с лучшими лондонскими закройщиками. Они снимают с вас мерку в восемь утра, делают первую примерку в одиннадцать, вторую — в три, а к половине шестого ваш безукоризненный костюм готов. Я знал также, что все мои знакомые, приезжая в Гонконг, шили себе по нескольку костюмов. Я, однако, решил составить исключение.

Я не денди. По правде говоря, меня мало интересует, что на мне надето, лишь бы это покрывало мое тело и защищало от холода. Я не собирался тратить время на ожидание примерки. Мой любезный друг и благодетель с достаточной уверенностью сказал, что сшитый им костюм будет сидеть на мне лучше, чем тот, в который я облачен. Я ответил ему древней китайской пословицей: «Можно сменить платье, но невозможно изменить человека».

К этому времени мы доехали до кончика материка, откуда паром должен был доставить

42