Вокруг света 1971-12, страница 41

жества минералов выбрала изумруд, аквамарин, воробьевит, фенакит, бертрандит, то есть все то п только то, что содержит бериллий. Разложив все бериллийсодержащие минералы среди других образцов и дав их выбрать собаке, мы снова просили собаку искать. Тогда Джильда шла по музею, ложилась грудью на витрину, где лежит огромный изумруд, и лаяла».

В Минералогическом музее АН СССР был поставлен еще целый ряд опытов. Они позволили установить, что обонянию четвероногих «геологов» доступны, кроме уже упоминавшихся, минералы, содержащие литий, бериллий, бор, углерод, натрий, магний, алюминий, кальций, титан, хром, марганец, кобальт, никель, медь, цинк, стронций, ниобий, молибден, серебро, олово, сурьму, цезий, барий, тантал, вольфрам, золото, висмут. Джильда, например, после небольшой тренировки последовательно различала в минерале шесть разных элементов!

Как же собака из многих тысяч запахов музея находит запах бериллия или золота, исходящий из запертой, как будто не нмсюшртт щилей витрины? Как четвероногое существо может в одном минерале различать несколько запахов и чуять одновременно их общий, объединяющий запах? Тут многое непонятно. Пока наука не даст точного определения понятия «запах», эти вопросы останутся без ответа. «Возможно, — как полагает Г. А. Васильев, — запах каждого минерала собачий нос воспринимает как целый букет, в котором, однако, отчетливо чувствуется каждый его компонент. Сравните со слухом дирижера, выделяющим в оркестре каждый инструмент, а в каждом аккорде все звучащие в нем звуки».

Так или иначе, но доказанная экспериментами и практикой геологов уникальная способность обонятельного аппарата собак четко различать запахи элементов чуть ли не всей периодической системы Менделеева — это аргумент, который, пожалуй, стоит учитывать в споре о применении одорологии в судебном доказательстве.

ПОДВОДНАЯ ЧАСТЬ АЙСБЕРГА

Проблему обоняния И. П. Павлов назвал «одной из наиболее сложных в физиологии». По мнению некоторых видных ученых, обоняние самое древнее чувство; способность улавливать запахи воз

никла раньше зрения и слуха. Изучая нюх, мы тем самым, очевидно, подходим к самым дальним истокам эволюции, к тому моменту, когда сложные молекулы впервые вступили в активный контакт с внешним миром, когда в них забрезжило то качество, которое мы называем жизнью.

С обонянием, похоже, будет связано также одно из самых грандиозных событий не столь уж отдаленного будущего: появление полноценной искусственной пищи. К ней можно относиться по-разному; нет, однако, сомнений в том, что искусственная, производимая не на полях и фермах, а иа заводах пища навеки снимет проклятый вопрос: скольких же людей может прокормить наша планета? Успехи, достигнутые в создании искусственной пищи и неразрывно связанные с именами советских ученых, прежде всего с именем академика А. Н. Несмеянова, позволяют сейчас сделать несколько предварительных выводов. Первый: создание искусственной пищи не за горами. Второй: по своим качествам эта пища сможет успешно соперничать с естественной (вспомним искусственную икру, которую даже гурманы не в силах отличить от настоящей!). Третье: промышленное производство пищи резко ускорит избавление человечества от голода, освободит обширные массивы земли для отдыха. Но все это станет, между прочим, возможным не раньше чем синтетическая пища обретет... натуральный запах.

Действительно: пусть даже синтетическая пища по всем своим качествам — питательным, вкусовым, медицинским — превзойдет натуральную; кого она привлечет, если будет обладать «не тем запахом»? Поэтому, например, коллектив А. Н. Несмеянова уделяет столько внимания, помимо самой проблемы создания искусственной пищи, еще и проблеме ее ароматизации. И здесь достигнуты значительные успехи; химики, почти как парфюмеры, создают теперь ароматические букеты, от которых, можно сказать, слюнки текут.

Не хлебом единым, однако, сыт человек. Сейчас едва ли не семь восьмых информации о внешнем мире мы получаем благодаря зрению. Не менее богатый, интересный, великолепный мир запахов для нас еле брезжит. Проникновение в него расширит наш горизонт примерно так, как высадка на другие планеты. Там нас ждут поразительные вещи.

ИЗОТ ЛИТИНЕЦКИЙ, канд. техн. наук

ЧТО ХРАНИТЬ В «ХОЛОДИЛЬНИКЕ»?

Началось все с несчастного случая. В 1968 году небольшой батискаф «Элвин», принадлежащий американскому массачусетскому институту океанографии, в результате разрыва шланга, соединявшего его с кораблем-маткой, затонул в 135 километрах от базы. «Элвин» с незадраенными люками коснулся дна на глубине 1700 метров. Экипажу, к счастью, удалось спастись.

В 1969 году батискаф был поднят на поверхность и, образно говоря, попал под микроскоп уче

ных. Среди прочего внимание ученых привлек следующий курьез: завтрак, который был на столе экипажа — бутерброды, дыни, — оказался совсем в неплохом состоянии. Ученые недоверчиво его потрогали, понюхали и, наконец, подвергли микробиологическим и биохимическим исследованиям. Они также провели контрольный опыт, поместив точно такие же продукты питания в холодильник. Завтрак, продержавшийся год на глубине в 1700 метров, в холодильнике едва протянул считанные недели. Причина — замедленная на большой глубине активность бактериологической деятельности и —

как результат — замедленное разрушение органических веществ.

Вывод этот навряд ли повлияет на современные способы хранения пищи — все-таки лазить за ними на дно океана пока дело слишком обременительное. Но он, однако, еще раз ставит вопрос о загрязнении океана. Отходы производства, сброшенные в открытое море и достигшие большой глубины, окажутся в наинадежнейшем «холодильнике». А это вовсе не тот продукт, который человек стремился бы сохранить.

загадки пгмкгы

ШИШИ