Вокруг света 1971-12, страница 42

СВОИМИ ГЛАЗАМИ

НА ПЕНТЕКОСТЕ - ПРЫГУНЫ

Ахайя медленно забирался на вышку. «Арматуру» этого причудливого сооружения составляли высокие деревья, опутанные лианами и виноградными лозами, поперечные площадки из досок покоились на длинных бревнах. Дойдя до небольшого выступа на высоте 16 метров, Ахайя выпрямился. Его фигура четко вырисовывалась на фоне неба.

Вокруг меня жители Бунлапа и окрестных деревушек, поднимая целые тучи пыли, дружно притопывали в такт и выводили хором что-то очень воинственное, стараясь подбодрить стоявшего высоко над ними молодого островитянина.

Ахайя крепко привязал к лодыжкам концы лиан, переступил через два поперечных бруска и замер на самом краю выступа-трамплина. Потом, устремив взгляд к горизонту, он достал из-за пояса несколько кротоновых листьев и бросил их вниз. Листья еще кружились в воздухе, когда Ахайя поднял руку над головой в знак того, что хочет говорить. Певцы и танцоры замерли.

Ахайя начал речь. Он говорил о кабане, которого совсем недавно купил за весьма солидную цену. На первый взгляд избранная им тема для выступления могла показаться необычной, однако, если учесть, где и при каких обстоятельствах все это происходило, выбор не покажется таким уж странным. Мы находились в одном из глухих уголков острова Пентекост на архипелаге Новые Гебриды. Кабаны здесь в большой цене, они знак богатства и общественного положения человека. Такая покупка достойна того, чтобы оповестить о ней перед прыжком с вышки без парашюта.

Ахайя кончил речь, и островитяне снова пустились в пляс. Не сводя глаз с фигуры юноши, мужчины делали три коротких шага назад, потом три шага вперед. Ахайя словно зачарованный медленно поднял руки над головой и три раза хлопнул в ладоши. Приподнявшись на цыпочки, он сжал кулаки и закрыл глаза. Затем, изогнувшись, медленно упал вперед.

В следующую минуту он уже стремительно летел головой вниз к земле. Лианы, привязанные одним концом к лодыжкам, а другим к трамплину, змеились в воздухе. Когда он уже почти коснулся головой земли, лианы натянулись и самортизировали падение.

Шестеро мужчин бросились отвязывать его. Счастливо улыбаясь, Ахайя вскочил на ноги целый и невредимый.

Затем настала моя очередь.

Я начал осторожно взбираться вверх по густому переплетению веток и жердей. Поддавшись гордыне, я тоже выбрал трамплин на высоте 16 метров от земли. Два островитянина, Бенкат и Телкон, которые вызвались помочь мне, уже ждали на вышке. Я остановился на трамплине, они быстро привязали к моим ногам концы лиан. Завязав последний узел, Бенкат кивнул мне: все в порядке, можно прыгать.

Сигол, деревянный трамплин, на котором я стоял, выступал на два метра. Я осторожно приблизился к краю. Из-под моих ног длинными спиралями падали вниз лианы.

Вдали, сразу же за невысокими прибрежными холмами, сверкал океан. Чуть ближе виднелись долины, поросшие древовидными папоротниками, могучими индийскими смоковницами и кокосовыми пальмами. А внизу обитатели деревни хором распевали песню, сложенную старым туземцем по имени Сали в честь первого белого человека, решившегося прыгнуть, то есть в мою честь.

Мне почему-то вспомнилось читанное еще в детстве предание. Смелый мореплаватель, спасшийся после кораблекрушения, попал в плен к людоедам, и те . предложили ему выбор между смертью на медленном огне и прыжком с высокой башни.

Не помню уж, что предпочел мореплаватель, могу только сказать, что мое положение не было столь драматичным. Я сам более двух лет добивался >у жителей Бунлапа разрешения совершить этот прыжок. Увидев его впервые, я загорелся желанием и уже не мог противостоять ему.

Я несколько раз бывал до этого на Новых Гебридах, но мало что знал об обитателях Бунлапа. Знал только, что они живут замкнутой общиной, не заискивают перед иностранцами и, как правило, отказываются фотографироваться, особенно во время праздничных церемоний.

Но потом случай свел меня со старейшиной деревни Бонгом. Подростком он работал в гарнизоне, расквартированном на самом большом острове архипелага Новые Гебриды— Эспириту-Санто; там во время второй мировой войны была расположена крупная военная база Соединенных Штатов.

Деревня Бунлап прилепилась к крутым склонам холмов у самого берега. Живет там 130 человек — на Новых Гебридах это самая большая группа туземцев, не принявших

христианства. В деревне одна улица вдоль которой стоит штук тридцать хижин под соломенными крышами, а в самой высокой точке находится пустырь, где и происходят торжественные церемонии.

Когда я впервые приехал в Бунлап, мне сразу бросилось в глаза, что обитатели отличаются от жителей других районов острова Пентекост. Предки тех еще два-три поколения назад приняли христианство, и одеваются они сейчас на западный манер. В Бунлапе мужчины по-прежнему носят только набедренные повязки, женщины по традиции облачены в тростниковые юбки.

Восточный берег острова опоясан цепью рифов, не дающих доступа к берегу. Поэтому в XIX веке Бунлап остался вне поля зрения вербовщиков рабочей силы, которые под угрозой оружия вывозили «добровольцев» для обработки плантаций на другие острова Тихого океана и в Австралию. Да и сейчас у жителей Бунлапа не очень тесные контакты с остальным миром — их деревня лежит в стороне от проторенных дорог.

Вскоре после моего приезда старейшина Бонг созвал на совет 30 взрослых мужчин Бунлапа. Я объяснил им, что делаю «живые картинки» жителей Новых Гебрид. Эти картинки, сказал я, нужны для того, чтобы дети помнили о том, как жили их родители.

Бунлапцы отнеслись к этому делу одобрительно, и через два месяца я возвратился в деревушку вместе со съемочной группой.

С помощью проектора, работающего на батарейках, я показал отснятые мною фильмы о племенах намба, обитающих на острове Малекула, о жителях острова Эспириту-Санто, а также кадры прыжков с вышки, которые демонстрируют туристам обращенные в христианство островитяне с западного побережья Пентекоста. После просмотра меня засыпали вопросами. Настоящие ли это люди? Где они живут? Почему они одеты по-другому? Не меньше десятка раз я крутил им фильмы, но они хотели их смотреть снова и снова.

Во время съемок мы жили в небольшой хижине, которую обитатели деревушки построили специально для нас, питались одной с ними пищей. Это были, как правило, батат и та-ро, а разнообразие в меню вносили такие деликатесы, как жареные громадные богомолы — зеленые, с металлическим отливом кузнечики. Они довольно приятны на вкус, если не задумываться над тем, что ты жуешь. Ну а при избытке воображения вкус их напоминает икру, намазанную на ломтик слегка поджаренного гренка...

Жители Бунлапа — земледельцы, они выращивают батат, и от его урожая зависит их существование. Мы лакомились лаплапом — пудингом, который туземцы приготовляют из батата, таро или маниоки, рыбой и разными тропическими яствами — древесными крабами, летучими мышами, спрутами и так далее. Кое-какие съестные припасы мы захватили с собой, в том числе и лапшу, повергшую островитян в изумление. Всякий раз, KotTia мы наматывали ее на вилку, они смеялись до колик.

В дождливые дни я вел занятия с пятью подростками и двумя взрослыми бунлапцами. С помощью упрощенного латинского алфавита я научил их распознавать 17 самых употребительных звуков их языка и