Вокруг света 1973-07, страница 27

сировал, сгибал и разгибал непослушное колено. Временами терял сознание от боли, — тогда на помощь приходила жена. Недаром Валерий говорит, что из трех тысяч его прыжков, половина — Шурины...

Днем мы так и не дождались чистого неба. Но ночью поднялся ветер, разогнал облака, и мы с Валерием проснулись от того, что за окном нет привычного шума дождя. К полудню полоса провялилась, песок вобрал в себя воду, лужи подсохли, и я повел свой корабль на взлет.

Каждому испытанию — будь то самолет, прибор, парашют — предшествует кропотливая подготовка. И при подготовке может пригодиться накопленный опыт. Пришлось и мне посидеть, обложившись отчетами прошлых лет об испытаниях, похожих на те, что предстоит выполнить Валерию, изучая, что и как делали летчики до меня.

Мне приходилось десантировать с самолета много разных «объектов», о парашютистах я уже не говорю, но, пожалуй, ни одна из работ не сравнится по «ощутимости» со сбросом многотонного груза. За те несколько секунд, что груз по фюзеляжу самолета идет до люка, центр тяжести самолета смещается далеко назад. Самолет необходимо удержать в строго горизонтальном положении, причем пилотируя его в одиночку, без помощи второго пилота, удерживая машину только маленьким «динамическим» штурвалом, от которого идет запись нагрузок на рулях. И в то же время нужно тщательно выдерживать заданный режим — курс, скорость и высоту. Выполняю разворот на курс, издалека подбираюсь к точке выброски, чтобы штурман спокойно, не торопясь приготовился к сбросу. Самолет на режиме. Стрелки приборов буквально «приклеились» к показаниям заданной высоты и скорости. Мы сидим, вцепившись в управление, каждым нервом ощущая малейшее движение самолета. Штурман передает: «Приготовиться!» Второй пилот отпускает управление, а я перехожу на «динамический» штурвал. Напряженные секунды ожидания следующей команды штурмана. Нельзя даже смахнуть пот, заливающий глаза. Кажется, время остановилось вообще. Наконец... «Сброс!» И сразу в наушниках радостный голос

экспериментатора: «Командир! Груз вышел!» Но мне и без его сообщения слышно, как с лязгом прокатилась по рольгангу и ушла в грузовой люк платформа. И я спешно закладываю глубокий вираж, чтобы посмотреть, как там. За те секунды, что я разворачиваюсь на обратный курс, парашюты, несущие груз к земле, уже открылись, и на фоне синего неба я вижу их распустившимися в воздухе цветами, огромными хризантемами. Пока я заканчиваю вираж, груз уже приземлился, отцепка куполов сработала, и они гаснут, опадают в стороне, словно паруса брига, попавшего в штиль...

Сегодня нам предстоит выполнить полет не менее ответственный.

Моя задача — выдержать самолет на режиме так же тщательно, как и при сбросе груза. Ведь на скорости пятьсот километров в час тело парашютиста, подхваченное почти «твердым» потоком воздуха, получает беспорядочную закрутку с особенно опасными кувырками через спину, остановить которую обычными про-тивоприемами выше человеческих сил. А при попытках принять удобное для открытия купола положение парашютистам-испытателям заламывало руки. Представляете, какой удар потоком получит парашютист, если даже самую малость подвернуть самолет на курсе в момент прыжка?

Медленно открываются створки грузолюка... Я представляю себе, как неуютно сейчас Валерию в гулком темноватом чреве фюзеляжа. Но это мои ощущения, а Валерий, я знаю, сейчас занят делом — проверяет в последний раз снаряжение и принимает положение, удобное для прыжка.

На приборе заданная скорость. Штурман зажигает желтый сигнал. «Приготовиться!» Следом за ним вспыхивает зеленый: «Пошел!», и Галайда ныряет в синеву...

Мне надо еще немного пройти по прямой, чтобы прыжок Валерия зафиксировали кинокамеры, а потом — крутой разворот — хочется скорее увидеть парашютиста...

Пока мой корабль выполняет «поворот через фордевинд», Галайда почти у самой земли. Я со снижением выхожу из разворота, а Валерий уже приземлился, рядом белое пятнышко погашенного парашюта...

СТРАНСТВИЯ «РА-Ь ПРОДОЛЖАЮТСЯ

Письмо Тура Хейердала

Вам будет интересно узнать такой, почти невероятный, факт: папирус, представляющий собой остатки «Ра-1», прибивает к западному побережью Норвегии.

В декабре 1972 года к западным берегам Лофотен-ских островов, к северу от Полярного круга, прибило два стебля папируса — в полной сохранности, со следами веревок. Этот район известен теплой водой, ведь сюда подходит Гольфстрим, берущий начало у Мексиканского залива.

В феврале этого года на острове Вигра подобрали связанную веревкой циновку из папируса; мы использовали такие циновки как прокладку между амфорами.

Поскольку папирус плавает в Атлантике лишь в тех случаях, когда кто-нибудь смастерит папирусную лодку, происхождение поразительных находок, сделанных в Норвегии, не вызывает никаких сомнений.

Я видел образцы этого папируса; от материала, который пошел на «Ра-2», его отличают дырочки, просверленные крохотными жучками. К тому же мы не теряли на «Ра-2» целых стеблей. Значит, это «Ра-1».

Норвежские газеты и телевидение сообщали о находках папируса, и население предупреждено на случай появления новых образцов.

Очевидно, соленая вода консервирует папирус, предохраняя его от разложения, и он, вместо того чтобы затонуть через две недели, благополучно плавает три года!

С наилучшими пожеланиями.

/ (л^П