Вокруг света 1973-07, страница 41

художников. Сопровождавший нас антрополог Брандел довольно быстро разыскал в племени последних двух стариков, хранителей секретов наскальной живописи.

МАСТЕРА

Мы устраиваемся в тени «джипов» и начинаем долгий разговор, требующий из-за языковой путаницы большого терпения Бессмысленно просто попросить аборигена нарисовать что-нибудь на скале. Дело в том, что люди, сидящие перед нами, — не художники в нашем понимании этого слова. Они скорее жрецы, священнослужители. они. если хотите, — маги, поскольку занимаются графическим «вызыванием духов». Они не рисуют для того, чтобы удовлетворить собственные или чужие эстетические потребности; они рисуют, чтобы заставить божество, дух, некое сверхъестественное существо обрести на скале физическую плоть.

Брандел знает, как уговорить

аборигенов на этот священный акт: он знает, что разговор должен быть нетороплив и непрямолинеен. И вот мы сидим и разговариваем, разговариваем; переговоры завершаются лишь к концу второго дня. Из достигнутого соглашения следует, что мы сможем заснять не только то, как самый старый из аборигенов будет разрисовывать облюбованную им священную скалу, но и то, как его более молодой товарищ будет повторять тот же самый рисунок на высушенном куске дерева. По причинам, для нас непонятным, дважды нарисовать, вернее дважды вызвать дух гораздо легче, чем сделать это единожды. Дважды изображенный дух легче заставить остановиться, замереть в рисунке; иначе дух -— а он может питать и враждебные чувства к тем, кто вызвал его из безоблачного и счастливого «ничего», — останется на свободе среди людей.

Оба выбранных места оказались неподалеку друг от друга. И вот работа началась. Мы смотрели на нее целый день — от рассвета до заката. В напряжен*

ной немой атмосфере мы следили за появлением изображений — штрих за штрихом, линия за линией; формы были просты, но для настоящего понимания неимоверно сложны, ведь каждая из них полна скрытого значения... И вот старик закончил рисунок; он внимательно осмотрел его, строго оценивая каждую линию, выписанную желтой охрой, красной землей и черной сажей, потом взял две приготовленные палочки и, постукивая ими, принялся петь.

Брандел сказал мне: «Помните, Микеланджело, закончив высекать «Пьету», отложил инструменты и, став на колени, начал молиться. Из бесформенной мраморной массы он высек символ... Так и этот старик. Он нарисовал эту фигуру и, едва увидев ее законченной, воплощенной, спешит выразить ей свое преклонение. Он преклоняется, потому что в эту обыкновенную скалу навсегда вошел дух, освятивший место, где живет человек, и его труд...»

Перевел с итальянского С. РЕМОВ

39