Вокруг света 1974-06, страница 10

если он женился на девушке-католичке или даже отправился на похороны соседа-католика.

По оценкам ирландских газет, Оран-жистский орден насчитывает более 100 тысяч активных членов, входящих в 1500 местных лож, то есть отделений, каждое из которых объединяет от 5 ^до 500 человек. Организации оранжистов существуют также в Англии, США, Канаде, Шотландии, Австралии, Гане, Нигерии и нескольких других странах, но реальная власть и влияние ордена ограничиваются пределами Северной Ирландии, где он установил тесные связи с юнионистами, составной частью консервативной партии Англии. В свою очередь, главы правительств Северной Ирландии в публичных выступлениях всегда старались подчеркнуть лояльность «дела оранжизма». Например, премьер-министр Ольстера Брайан Фолкнер, который, правда, продержался на этом посту всего год до введения Англией прямого правления, подчеркивал: «Что касается меня, я абсолютно уверен, что если члены Оранжистского ордена когда-либо откажутся от участия в политической жизни Ольстера, то можно считать обреченным и Ольстер, и Оранжистский орден». Сейчас Фолкнер возглавляет Исполнительный совет Северной Ирландии, новый административный орган с урезанными правами, приступивший к исполнению своих обязанностей с первого января нынешнего года.

Оранжистский орден имеет свои клубы, где проводят время рабо-чие^протестанты, участвует в благотворительных обществах, помогает подыскать жилье, работу, открывает путь и в бизнес, и в политику.

Другая сторона деятельности ордена — организация по всей Северной Ирландии традиционных маршейчпарадов, число которых достигает восьмисот в год. Красочное шествие можно принять за карнавал, если бы не военное построение колонн и печатающие шаг «офицеры», если бы не злобные антикатолические лозунги и песни, не открыто провокационный замысел марша, который призван, по словам его организаторов, «продемонстрировать презренным католикам, кто здесь наверху».

В песне «Я родился под «Юнион Джек», которую распевают оранжисты в таких случаях, есть слова:

Фоллз — чтобы жечь. Тейги — чтобы убивать. • Если тейги — чтоб убивать,

то кровь — чтоб текла.

Если ружье — чтоб

стрелять,

то черепа — чтоб

раскалывать

Нет лучше тейга,

чем с пулей в спине.

ДОСЬЕ

ПРЕСТУПЛЕНИЙ ИМПЕРИАЛИЗМА

Фоллз — католическое гетто Белфаста. Тейги — его обитатели, и трудно ожидать, что, заслышав подобную песню, они не примут мер защиты. Впрочем, организаторам парада того и надо. В прошлом от искры маршей оранжистов разгоралось пламя кровопролитных столкновений.

Так было и в минувшем столетии, и в 1921—1922 годах, когда шла ожесточенная борьба против навязанного Лондоном раздела Ирландии на Свободное ирландское государство, получившее статус доминиона и Северную Ирландию — шесть (из девяти) графств исторической провинции Ольстер, оставшиеся под властью Англии. Так было и в августе 1969 года, когда банды оранжистов и чернорубашечники из «специальных сил Б» двинулись после парадов ордена в католические гетто Белфаста и Дерри жечь, грабить и убивать.

Мирный исход уличных мероприятий Оранжистского ордена — скорее исключение, чем правило, и не случайно в июле и августе Северную Ирландию наводняют толпы газетчиков, репортеров радио и телевидения со всего мира.

Познакомиться с коллегами поближе не привелось. Меня остановил хрипловатый голос: «Эй, мистер, вы кто? Турист или репортер?» Рядом выросла пара дюжих парней в куртках цвета хаки военного покроя со множеством карманов, избавляющих от необходимости носить сумки и чемоданы. Двое взрослых мужчин с лицами младенцев, не отягощенных грузом мыслей. Многозначительно поигрывают увесистыми дубинками. Сразу видно, ребята решительные. Тот, что повыше ростом, по-види-мому, заинтересовался моим фотоаппаратом.

— Ну так как? — подозрительно допытывается он.

— Репортер, — отвечаю.

— Откуда?

— Из Москвы.

Такого поворота событий они никак не ожидали.

— Русский, что ли?

— Нет, украинец.

Мои новые знакомые были несколько озадачены. Об украинцах, видимо, слышать не приходилось. Их знание географии ограничивалось территорией Британских островов да странами бывшей Британской империи. Остальная часть земного шара удобно укладывалась в рамки понятия «проклятые иностранцы».

¹ С 1949 года — Ирландская республика.

— Коммунист? — потребовали с надеждой в голосе.

— Коммунист, — подтверждаю.

Теперь все стало на свои места.

Перед ними был коммунист из Москвы, а во всех бедах и злоключениях Северной Ирландии, как твердо заучили эти оловянные солдатики, виноваты «красные», и если что не клеится, цены растут или погода пошаливает, есть готовое объяснение — «рука Москвы». Об этом денно и нощно твердят газеты, радио и телевидение Белфаста. Бдительная бульварная пресса то здесь, то там усмотрит ' «красную опасность». А то еще засечет «русскую подводную лодку». Благо воды вокруг Британских островов хватает, и пойди разберись, что там в глубине плавает. Такие сообщения подаются на первых полосах под крикливыми аршинными заголовками, а опровержения, когда их никак нельзя избежать, печатаются мелким шрифтом где-то между рекламой мыльного порошка и средства от головной боли.

А здесь коммунист из Москвы оказался в опасной близости от парада Оранжистского ордена. Скорее всего шпион, да и фотоаппарат налицо. Надо бы пройтись по нему дубинкой, чтобы другим было неповадно. Но с представителями прессы велели держать ухо востро и без причины не уродовать. Опять же называет себя украинцем, а кто знает, с чем их едят? Парням было явно не по себе.

Из затруднительного положения их вывел веселый окрик: «Эй, Брайан, а не пора ли по пинте?» Мои стражи заколебались. Промочить горло хотелось отчаянно, но и оставить мое присутствие без последствий они по долгу службы никак не могли. И когда я поддержал предложение зайти в ближайшую пивную, они вздохнули с облегчением.

Сомкнутыми рядами двинулись в «Хантерс лодж» — «Охотничий приют» — паб современной постройки, состоящий из общего бара, где спиртное на пенс дешевле и стулья с жесткими сиденьями, и более уютного помещения с табличкой «лаундж». Брайан направился в «лаундж» — не хотел ударить лицо^ в грязь перед иностранцем. За тяжелой дверью встретил густой гул голосов и сизые клубы табачного дыма — не продохнуть. На стенах были развешаны седла, уздечки, фотографии гончих и картинки псовой охоты. Над стойкой бара — охотничьи ружья и трофеи, как и положено в «Охотничьем приюте».

В пабе царила обычная суета,