Вокруг света 1974-12, страница 4
АРСЕНИЙ РЯБИКИН, В. О Р Л О В (фото), наши специальные корреспонденты ТРЕТЬЕ ЛЕТО накомая дорожка. И знакомый спуск в карьер, и знакомые, кажется, палатки, откуда слышится гитара, и костер, и закопченные ведра... Словно и не уезжал отсюда! Посреди поляны стол. За столом ребята и девушки, будущие горные йнженеры. Пономарев Миша, Харисов Федя, Зотов Володя, Володя Бартош, Наташа Алексеева и Таня Уфимцева... Комиссар группы — Сережа Попов, сосредоточенный, скромный и, видимо, осмотрительный человек, качество, которое особенно необходимо для работы в катакомбах. О том, как родилось^ в институте решение принять участие в поиске документов архива подземного гарнизона, рассказал мне приехавший к студентам из Свердловска доцент кафедры истории КПСС Михаил Петрович Захаров. J В начале войны в Свердловске многим студентам-комсомольцам после короткого обучения на курсах было присвоено звание младших политруков. Это был наш, сказал Захаров, студенческий политба-тальон. По словам одного из бывших студентов института, жителя города Реж Свердловской области — Евгения Савватеевича Хорькова, ныне председателя городскбго суда, он и некоторые его товарищи после присвоения звания попали на Крымский фронт. Самому Хорькову удалось в мае 1942 года перебраться на кавказский берег, судьба же многих воинов из студенческого батальона до сих пор неизвестна., — После работы в Центральном военном архиве Министерства обороны СССР, — говорит Михаил Петрович, — я обнаружил список с фамилиями более четырехсот комсомольцев-уральцев... Возможно, некоторые из них сражались в Аджимушкае... Документальные нахрдки этого лета, прямо скажем, скромнее, чем в прошлом году. И все-таки каждый день поисковая группа выносит «из-под скалы» все новые и новые предметы быта аджи-мушкайцев, их оружие, воинские реликвии... Солдатская каска, j Карабин. Немецкий штык. Наш ручной «Дегтярев» и немецкий универсал МГ. Опять МГ! ...И в этот год немало вражеского железа попадается там, где боролись последние воины погибшего гарнизона, уничтожая врага его же оружием. Бутылка. На первый) взгляд обычная, но нет... по бокам углубления для ампул с горючей смесью и две круговые глубокие бороздки для шпагата, которым прикреплялись ампулы. Такие бутылки служили в катакомбах светильниками, их же бросали под танки. — В первые дни работ, — рассказывает Сергей Михайлович Щербак, заведующий аджимушкайским филиалом Керченского, историко-археологического музея, — мы нашли в районе подземного колодца ручной бур типа коловорота, которым, видимо, пользовались при сооружении колодца, топор, несколько саперных лопаток и связок гранат, а также много гранатных рубчатых «рубашек» и осколков. Похоже, что аджимушкайцы углубляли колодец и с помощью взрывчатки, тола, мин.!. С каким волнением уральцы, впервые попавшие в катакомбы, разглядывают на свету найденное в подземелье! Они бережно передают из рук в руки ржавые искореженные куски металла... Собираясь в экспедицию, я захватил с собой одно из писем, пришедших в редакцию. Письмо было от жительницы Перми Елены Евстафьевны Кузнецовой. «Товарищи, — писала Елена Евстафьевна, — я хочу рассказать вам о том, чему была свидетелем и в чем принимала участие. Была я старшей медсестрой 170-го полевого передвижного госпиталя 51-й армии Крымского фронта. После отхода от станции Семь Колодезей на Керчь мы получили приказ: госпиталь сосредоточить в Аджимушкайских каменоломнях. Раненых было много. Тяжелораненых, на носилках, мы старались расположить ближе к выходу, так как шла эвакуация. Ходячих раненых располагали в глубине каменоломен. На стенах чертили стрелки таблетками акрихина, красного стрептоцида, чем только можно было, чтобы легче было находить выход из каменоломен. Затем поступил приказ: командирам и коммунистам выйти на оборону, так как на окраину города (сверху каменоломен это было видно) входили немецкие танки. Поступил и другой приказ: закопать сейф. Я была секретарем комсомольской организации и членом партбюро госпиталя. В сейфе хранились партийные и комсомольские билеты тяжелораненых и умерших, а также их ордена и медали. Я завернула в белый шерстяной платок (мне его подарила мама, провожая на фронт) партийные и комсомольские билеты, а ордена и медали — в полотенце и все сложила в сейф... Тогда мы надеялись, что скоро вернемся в Крым, как в январе 1942 года с нашим десантом; но на Таманском полуострове мы получили пополнение и через калмыцкие степи пошли на Сталинград. Потом было ранение и госпиталь в Ташкенте». По нашей просьбе с командировкой Пермского обкома комсомола Е. Е. Кузнецова приехала в -Керчь. 32 года не была она в Аджимушкае... Захватив аккумуляторные фонарики, мы идем в каменоломни со стороны старого заброшенного карьера и Царского кургана. Судя по воспоминаниям Елены Евстафьевны, именно у восточного карьера располагался госпиталь. — Да, это было здесь, — говорит Елена Евстафьевна. — Ниже была дорога на Еникале, на переправу, а левее выхода, в нескольких сотнях метрах, — колодец, неглубокий1. Помню, мы переваливали через какую-то горку или насыпь и, связывая бинты, набирали в ведра воду. А с холма видели кусочек залива... Тогда Лене Михайловой (теперь Кузнецоврй), ушедшей на фронт с 3-го курса Симферопольского медицинского института, было всего 22 года, и 16 мая 1942 года, когда она закопала сейф и,, сопровождая группу тяжелораненых, под огнем добиралась до переправы Еникале, у нее был день рождения. Горький и незабываемый. — Это здесь, — повторяет Елена Евстафьевна. — Наши машины с ранеными разворачивались и, подавая назад, заезжали в самый выход. Но в этом месте был наклон. Мы всегда это чувствовали, когда снимали с грузовиков носилки. Они стояли с наклоном. И снимать их было легче, чем ставить. И у самого выхода скапливалась дождевая вода от ливней, которые шли тогда в мае. Это я хорошо помню... Сейчас перед обрушенным от взрыва немецкой бомбы входом — возвышение, но * можно представить, как было раньше, как заезжали сюда задним ходом пропыленные санитарные машины. — Справа мы размещали тяжелораненых, слева< располагались сами. Вот здесь, в углу, было много солдатских медальонов... Слушаю рассказ Елены Евстафьевны и вижу, как Игорь Демиденко, керчанин, один из наших старых и постоянных проводников по каменоломням, делает 1 Наружный колодец (недалеко от восточного входа в карьер), следы которого до сих пор не найдены, упорно вспоминают некоторые аджимушкайцы, в частности участник! нашей второй экспедиции, бывший начальник главной рации каменоломен Федор Федорович Казначеев. 2 |
