Вокруг света 1975-06, страница 60

«Всякие предания и рассказы о чучунаа я слышал с детства. В те годы говорили, что его встречали пастухи-оленеводы на Верхоянском хребте и на нижней Лене. Очень много об этом слышал в сороковом и сорок шестом годах, когда работал в Ленской историко-археологической экспедиции Института истории материальной культуры Академии наук СОСР.

Тогда записал рассказ Винокурова Ивана, председателя Арыкского поссовета Булунского района, эвенка по национальности.

Его отец еще в царское время в устье реки Оленек по возвращении с охоты в сумерках встретился с чучунаа — человеком-гигантом, одетым в оленью шкуру. Чучунаа громко свистнул, отец выстрелил, и тот упал лицом вниз. Когда отец раздел его, тело чучунаа оказалось густо^волосатым. Он надевал оленью шкуру очень плотно на себя. Такое бывает, когда делают чучело. Голова у чучунаа продолговатая. Нижняя челюсть выдается вперед».

А теперь полистаем «Уранхай Сахалар» — труд известного советского историка и этнографа Ксенофонтова Г. В.

Вот что он пишет: «Чучунаа — человек. Питается охотой на диких оленей. Ест он мясо в сыром виде. Говорят, с Дикого оленя целиком сдирает шкуру, как мы сдираем шкуру с песца. Эту шкуру натягивает на себя. Он будто бы живет в норе наподобие медведя. Голос у него противный, хриплый и трескучий. Свистит, пугает людей и оленей. Люди встречают его весьма редко. Часто видят его убегающим. Бежит с быстротой птицы. Чучунаа бродит в одиночку, завидев человека, тотчас же убегает или начинает стрелять. Он будто бы имеет деревянный лук.

Лицо у чучунаа черное, в нем нельзя разо

брать ни носа, ни глаз. Чучунаа видят только в летнее время, зимой он не бывает».

Ни в собранных нами рассказах, ни в описании известного ученого чучунаа не обладает никакими фантастическими атрибутами и выглядит вполне земным существом.

Все другие персонажи эвенкского и якутского фольклора, как правило, наделены фантастическими качествами и внешностью. Здесь абахы с хвостом и рогами и людоеды со ртом на груди.

Большинство местных жителей северо-восточной Якутии считает, что чучунаа — это остатки дикого племени неизвестной народности, приходившего откуда-то с востока, постоянно враждовавшего с их предками. Они считают, что чучунаа имел лук и очень метко стрелял. Существует и другое мнение, что слово «чучунаа» произошло от «хучанаа», в буквальном переводе — беглец, отверженный.

Но в этих случаях встает целый ряд противоречий. По всем рассказам, чучунаа — человек-гигант, ростом 2—2,5 метра, тело его покрыто густыми волосами. Ни одна из палеоазиатских народностей, как и заходящие сюда пришельцы с юга, запада или востока, не обладала такими качествами.

Да и то, что чучунаа не знает огня и всегда встречается только в летнее время, противоречит этому.

Так кто же он?

'Где бы мы ни спрашивали о происхождении чучунаа, всегда говорили, что он приходит с востока. И это еще одно удивляющее совпадение буквально всех рассказов о чучунаа.

В. ПУШКАРЕВ, геолог

КАК ОТНЕСТИСЬ К ЗАГАДОЧНЫМ ЧУЧУНАА!

Изложенные в сообщении В. Пушкарева рассказы действительно довольно часто можно услышать в Якутии. Целые их серии встречаются в полевых записях почти всех, кто изучал историю края. С частью таких записей можно ознакомиться в Рукописном фонде Якутского филиала Сибирского отделения АН СССР. Однако преобладающее их большинство находится в личных архивах собирателей. Например* У меня накопилось их также немало. Причем некоторые из них я слышал еще в детстве — от родителей, родственников.

Как правильно отмечает В. Пушкарев, рассказы эти еще не увидели света. Причина тому проста — они слишком странны и поэтому вызывают двоякое чувство: им веришь и не веришь. Недоверие основывается примерно на следующих фактах.

Прежде всего в любви к сенсациям якуты в прошлом не уступали «лох-нессцам». С другой стороны, их рассказы первоначально могли иметь чисто практическое назначение. В. Пушкарев правильно подметил, что в большинстве рассказов чучунаа появляется только летом. Не связано ли это с тем, что раньше, когда якутские стойбища были разобщены, беспокойство о детях, часто остающихся без присмотра, достигало апогея именно в летнее время — в зимние морозы малышня не могла уйти далеко от жилья? Запугивать будущих охотников зверьем тоже было нельзя. Оседлые народы в данном деле прибегают к услугам водяных, вурдалаков леса и злых духов скал (кстати, не этим ли объясняется «существование» гималайского йети?). В этом смысле появляющийся только летом и уносящий детей и женщин загадочный чучунаа был бы идеальным мифическим «караульным» таежной детворы. И его подобная «служба» была бы тем больше нужна, чем глуше и малолюднее местность. Рассказывая же детям о странном чучунаа, охотники не могли не считаться с превосходной осведомленностью своих детей в анатомии. Поэтому для детей чучунаа мог стать реальностью лишь в том случае, если в облике своем он «соберет» черты охотника и зверя.

Логично? Да. Однако сколь многочисленны случаи в истории науки, когда стройные логизмы наглухо акрывали путь дерзновенным, но весьма перспективным, > ,к оказывалось, поискам. И именно поэтому я всецело иаддержи-

ваю предложение В. Пушкарева не отмахиваться от поисков следов чучунаа.

Якутия велика и в прошлом была настолько малолюдна, что вряд ли можно ручаться за полную ее освоенность людьми так, чтобы совсем не оставалось места другим высокоорганизованным существам. К тому же сами охотники никогда не относили чучунаа ни к зверям, ни к духам. О них всегда принято говорить как о людях странных и чудаковатых. С ними, кажется, даже велись бои. И из рассказов видно, как их беспощадно истребляли. Может быть, поэтому рассказчики иногда ведут себя довольно странно: они как будто опасаются криминала. Как знать, не уничтожен ли в лице чучунаа самый примитивный палео* азиат Сибири, веками уходивший от наседавшей с юга цивилизации в необжитые части Севера? Ведь так поступали и индейцы Амазонии, и «дикари» филиппинских джунглей, и последние остатки австралийцев, отступившие в совершенно безводную глубь пустынь. С этой версией хорошо согласуются некоторые этнографические сведения о самых труднодоступных участках Севера. Например, не всем, вероятно, известно, что у некоторых старух, живущих в Верхоянских горах и на хребте Черского, и сегодня можно увидеть каменные скребки. Причем они убежденно говорят о преимуществах их перед железными. Старые охот-ники-оймяконцы и ныне не расстаются с методами добывания огня путем трения. Правда, они их чуть модернизировали: трут заменили ватой из телогрейки, а серу — порохом или порошком марганцовки.

Говоря о необходимости более внимательного отношения к рассказам о чучунаа, надо заранее оговориться о формах разумной организации поисков. Самодеятельные экспедиции из кого попало и беспорядочный «туризм» в данном делё не окажут никакой помощи по той причине, что самого чучунаа ныне давно уже нет в живых. Ибо иначе мы, местные этнографы, давно бы получили весточку от широкой сети своих информаторов.

С. НИКОЛАЕВ, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института языка, литературы и истории Якутского филиала СО АН СССР

58