Вокруг света 1976-08, страница 4

Ни души. Потом поднялись на другой, третий. И тут только впервые увидели человека: девушка за столом с настольной лампой записывала показания самописцев, регистрирующих температуру.

Мы прошли эту комнату и оказались у пульта управления. Одна стена была полностью стеклянной, за ней угадывался в темноте телескоп. Борис Тлисов, дежурный инженер-электронщик, в одиночку готовил телескоп, проверяя исправность различных агрегатов.

Часы на пульте показывали звездное время. Светились оранжевым светом координаты звезды, выбранной для настройки. Словно с мороза вошла раскрасневшаяся Ира Белинская, астроном, которая должна была сегодня работать на пульте. «Все готово», — негромко произнес Тлисов.

Иван Михеевич молча потянул меня к двери, мы вошли в зал.

Тут тоже было сумеречно и пустынно, как в храме. Серебристый купол чуть отсвечивал пробивавшимся откуда-то электрическим светом, щель в крыше была совсем черной. Зал был так огромен, что здесь без труда затерялся бы десяток человек, отчего я даже не заметил сначала одиноко стоящего у смотрового отверстия астронома. «Игорь Караченцев», — представил его Копылов. Одетый в меховую шубу и лыжную шапочку, астроном держал в руках небольшой чемоданчик с фотопластинками. «Холодновато сегодня, — сказал он Копылову. — Отличная будет ночь». Они заговорили о предстоящей программе наблюдений. Заслушавшись, я вскинул голову и едва не вскрикнул от неожиданности. Мне показалось, что стальные штанги телескопа искривляются, как резиновые, готовые вот-вот рухнуть на нас. Инстинктивно^ я сделал шаг назад, и тут же астрономы поехали от меня. «Нет, вы едете», — как бы между прочим, сказал Копылов, и только тут я заметил, что все бесшумно пришло в движение. Подчиняясь программе, заложенной в память машины, одновременно поворачивался и тысячетонный купол башни: телескоп, вращаясь вокруг оси, клонился в нашу сторону. Когда все замерло, Караченцев подошел к невысокой стремянке, поднялся по ,ней и оказался у двери черной, похожей на космическую капсулу кабины.

Как я мечтал, отправляясь на БТА,-посидеть в этой кабине вместе с астрономом! Посмотреть на

звезды, которые еще никто не видел. Пожалуй, только здесь можно прочувствовать, как несется наша Земля в просторах безграничного космоса. Говорят, что стоит остановиться зеркалу, направленному на звезды, как они тут же начинают бежать по его поверхности... Но в кабине невероятно тесно, она рассчитана только на одного. Второй человек может лишь стоять, теснясь к приборам и мешая наблюдателю.

Пристроив на шее ларинги, проверив связь, Игорь захлопнул стальную дверцу с окошком, в которое мог наблюдать звезды, и произнес почти космическую фразу: «К подъему готов». В ту же секунду кабина послушно вознеслась на 24-метровую высоту. Там, в одиночестве, на холоде астроном проведет эту ночь, разговаривая по телефону лишь со своим дублером.

В зале совсем погас свет, и, уходя, в едва различимой темноте я заметил, как медленно, словно цветок кувшинки, раскрываются лепестки гигантского зеркала. Копылов сказал, что, пока зеркало приноравливается к температуре, оно колеблется, как поверхность пруда при легком ветерке. И это отлично видно астроному.

Сейчас на поверхности зеркала, в зале, в стенах купола и внутри штанг телескопа было установлено множество датчиков температуры. Наблюдения, которые проводились в эту ночь, были испытательными. Пока выверялись способности телескопа — и не более того. Настраиваясь на заданные программой участки неба, астрономы с помощью различных приборов фокусировали телескоп на те или иные звезды. Данные датчиков заносились в память машины, чтобы в дальнейшем, когда начнутся научные наблюдения и когда каждая минута работы телескопа будет на учете, фокусировка происходила автоматически, быстро и без хлопот.

В комнате пульта управления было темно. Светились лишь цифры на табло. Копылов сказал, что порой астроном, снимая звезду на фотопластинку, приказывает выключить и этот свет. На телеэкране «гида» — прибора, который помогает астроному отыскать звезду, — появилось светлое пятнышко величиной с копеечную монету. «Если видишь звезду, бери управление на себя», — громко произнес женский голос.

— Как называется эта звезда? — спросил я у Ивана Михеевича.

— Лишь около сотни звезд имеют собственные имена, — ответил он, глядя на табло. — Другие записаны в каталогах по номерам. Только в нашей Галактике их насчитывается до 100 миллиардов. Галактик же в пятиметровый телескоп на Маунт-Паломаре можно наблюдать до 500 миллионов... Очевидно, это одна из тех звезд, которую запланировано наблюдать по сегодняшней программе.

И, считая, что больше ничего интересного я здесь не увижу, Копылов опять увлек меня за собой. Подсвечивая фонариком, мы прошли через несколько дверей, спустились на лифте на первый этаж и вошли в кабинет. Копылов закрыл шторы и только после этого включил свет настольной лампы, которую перенес подальше от окна, в нишу. «Надо ждать, когда Караченцев спустится, — сказал он, — тогда посмотрим проявленные пластинки».

Ждать, как я понял, нужно было ДО утра.

Впервые присутствуя при работе самого большого в мире телескопа, видя здесь, в поднебесье, умнейшую технику, нацеленную на звезды, я, признаюсь, был взволнован. Но по неспокойным глазам Копылова понял, что и он втайне восхищался тем же.

— С помощью этого телескопа мы заглянем в такие дали вселенной, куда еще не заглядывал никто, — возбужденно говорил он.—Мы рассмотрим квазары, галактики, свет от которых идет десять миллиардов лет. Представляете?! От Луны свет идет секунду, от Солнца — восемь минут. От ближайшей звезды — два года. И десять миллиардов лет! Мы увидим сверхдалекое прошлое, что даст нам возможность еще лучше постигнуть законы строения вселенной...

Пятнадцать-двадцать тысяч лет человек наблюдает за небесными светилами, но истинная картина меняющейся, богатой «скачками» и взрывами вселенной начала проясняться только в последние двадцать пять лет, когда стало возможным строительство больших телескопов — оптических и радиоастрономических. В паре с БТА будет работать РАТАН-600, самый большой радиотелескоп в нашей стране, находящийся неподалеку от горы Пастухова.

— Мы не будем смотреть на Солнце и планеты нашей Галактики, — говорил Копылов. — Это не объекты для нашего теле

2