Вокруг света 1976-10, страница 46

тыре деревянные колонны, поддерживающие потолок и украшенные желтыми, голубыми, золотыми узорами. Пол земляной, как во всех без исключения мустангских жилищах.

Вдоль стены сидели человек двадцать мужчин, в молчании взиравших на меня. Я понял, что это королевский двор. У противоположной стены на низком деревянном сиденье в форме трона, покрытом подушками, восседали, подвернув под себя ноги, двое. На секунду я заколебался: который из них король? Перед обоими на низеньких столиках стояли серебряные чашки. Тот, кто был помоложе, указал рукавом своей чубы на пожилого человека, сидевшего спиной к окну. Не было произнесено ни единого слова.

Я неловко согнулся пополам и, стараясь не потерять равновесия, положил край ката к ногам короля Ангуна Тенцинга Трандула. Затем ту же манипуляцию проделал Таши, надо сказать, с куда большей ловкостью. Молчание не прерывалось. Выдержав паузу, пожилой король слегка раздвинул губы в улыбке и царственным жестом показал нам на два коврика рядом с ним. Я сел, запихнув под себя руками нижние конечности.

Весь двор смотрел на нас. Я тоже украдкой несколько раз бросил взгляд на короля. Рядом с троном ворковал в большой клетке голубь, между придворными и монархом мирно гуляли щенки — штук пять-шесть, не меньше. Сам зал являл собой удивительное сочетание роскоши и деревенской грубости, так характерной для средневековья. За исключением собак, никто не смел шелохнуться. Неожиданно из-за трона показались две курицы; одна нахально вскочила на золоченый резной край королевского столика и оставила там свой след. Я весь сжался, ожидая, что будет, но никто не обратил на это внимания.

Король слегка склонил корпус, взял дивной работы фигурный кубок, сплюнул в него и произнес:

—- Каре ре? (В чем дело?)

— Мы прибыли изъявить нижайшее почтение вашему величеству, — пробормотал Таши.

Было условлено, что он заговорит первым: Таши знал изысканные выражения, принятые при обращении к важным персонам. Эти слова отличаются от разговорного тибетского языка, которым я владел. Таши очень волновался и нервно пытался спрятать руки в рукава моей французской куртки, но они не так просторны, как у тибетской чубы. Мне было куда легче скрывать волнение.

Королю было на вид лет шестьдесят пять. Как и все его придворные, он носил длинные волосы, заплетенные в косы, собранные на макушке и перевязанные веселой розовой ленточкой. На нем была очень элегантная чуба из темно-красной материи, подбитая стриженой овчиной. Суровое лицо выглядело усталым. Тяжелые веки почти не поднимались. Желая прервать невыносимое молчание, я начал:

— Простите меня за то, что я говорю по-тибетски как деревенщина...

Король удивленно вскинул веки — он был явно шокирован тем, что я первый заговорил с ним: это звучало непочтительно и- вульгарно. Но по придворным пронесся шепот — видимо, мое знание тибетского произвело эффект. Ангун Тенцинг Трандул широко улыбнулся, лед был сломан, и я чуть-чуть успокоился.

Король осведомился, откуда я.

— Из Франции. Это очень далеко.

— Франция ближе к Лхасе или к острову Америка? — уточнил его величество.

Как и большинство его подданных, он был убежден, что Земля плоская и имеет форму полукружья, обращенного диаметром на север. Полукруг зовется «Южным миром» и окружен со всех сторон океаном, в котором плавают острова. Те, кому доводилось слышать об Англии и Америке, уверены, что это небольшие острова. Центр мира — Лхаса, расположенная точно в середине диаметра полукружья. Не зная, где бы отыскать место для Франции в этом мире, я сказал, что она сосед Англии, но отделена от нее.

Король был удовлетворен и спросил, что привело меня в его страну. Тут, как мы условились, вступил Таши.

— Мы прибыли в вашу страну, чтобы изучать ее прошлое, ее обычаи, посетить монастыри и посмотреть хранящиеся там древние книги.

На сей раз король был очень доволен, придворные тоже одобрительно закивали. Их присутствие, кстати, придавало аудиенции официальный характер. В зале сидело несколько детей, в том числе давешний мальчишка, пригласивший нас во дворец.

Разговор тек неторопливо. В Гималаях вообще стараются не спешить. Даже приветствие по-тибет-ски звучит «кале пхе» — «не торопитесь». Удивительное дело — меня не покидало ощущение величия происходящего, хотя вся

обстановка была простой, а в сравнении с дворами индийских махараджей — просто примитивной. Но именно так выглядели покои королевских замков во Франции и Англии в XI веке. Сейчас нередко забывают, что до крестовых походов, то есть до того, как с Востока в Европу завезли пряности, ковры, шелка и фарфор, герцоги и бароны ходили по своим замкам босиком, спали на соломе в том же помещении, что и их лошади, а в аудиенц-залах разгуливали куры, как у короля Мустанга.

Король (сказал, Что у него было три сына. Наследный принц Ангду Ньингпо был коронован четырнадцать лет назад, но умер после одиннадцати лет правления. Пришлось ему, старику, вновь взять скипетр в ожидании момента, когда малолетний принц Джигме Дордже сменит его на троне; еще один сын стал ламой в Царанге.

Кончив говорить, король знаком подозвал к себе высокого молодого человека явно аристократического происхождения, судя по его великолепной чубе и золотому кольцу с бирюзой, которое он носил в ухе. Король сказал, что даст мне письмо ко всем настоятелям монастырей. Молодой аристократ тотчас достал из складок чубы лист коричневой бумаги и серебряную чернильницу. Вскоре документ был готов. Джигме Дордже протянул отцу серебряную печатку. Король обмакнул ее в мягкую красную пасту и приложил к низу рескрипта. Бумагу несколько раз скатали, чтобы получился тонкий свиток, который и вручили мне.

Я развернул его и прочел:

«Сим объявляется королевская воля, чтобы по всей стране Ло ламы и трйва (монахи) показывали французу, которые двое (имелись в виду Таши и я), все, что находится в монастырях, а также книги. Так повелел король Ло».

ПОД ОДНОЙ КРЫШЕЙ

Утром я просыпался от холода: нашу спальню-часовню насквозь продували сквозняки. В довершение там было полно крыс, питавшихся дарами алтаря. Аскетизм моей новой жизни в Мустанге заставлял оценивать все по иной шкале. Я стал получать удовольствие от глотка чистой прохладной воды, удовольствие от пробуждений с восходом солнца. Я понемногу освобождался от всех привычек прошлой жизни, за исключением курения. Но и тут приходилось ограничивать себя, ибо ку

44