Вокруг света 1976-11, страница 35

му, чтобы послушать его. И, прервав свой рассказ, попросил его продолжить.

— Может быть, не надо писать об этом, — сказал он, помедлив. — Уже сейчас нас забрасывают письмами. Одни упрекают нас в ребячестве: делать, мол, вам больше нечего, как создавать музей валунов. Другим, наоборот, не терпится его посмотреть. Хотят приехать ознакомиться. Первые просто недопонимают, а вторые... опять же недопонимают. Дело это не одного года. Пройдет еще лет десять, пока музей полностью будет готов. Ведь это не так: увидел валун — тащи. Музей будет создаваться на научной основе. А чтобы изучить валуны, нужно время.

— Где он будет расположен и как будет выглядеть?

— Разместится музей на территории нового академгородка и займет пять-шесть гектаров. И будет представлять ландшафт Белоруссии в миниатюре. Возвышенности такие-то и «руководящие валуны» с тех мест.

— Что значит «руководящие валуны»?

— Это такие камни, по которым можно определить, откуда и куда двигался ледник. Скажем, на Минской возвышенности взяли на изучение два валуна, пришедших с ледником из Скандинавии. Один Ш них имеет родственников на родине — ив одном районе, и в другом. Им нельзя руководствоваться при определении направления движения ледника. Другой же имеет родственников только в одном ограниченном районе. Это и будет «руководящий валун». Потому что только в этом случае мы можем сказать, что ледник двигался от точки А к точке Б.

— Откуда же пришли в Белоруссию эти валуны?

— В основном из Скандинавии. Есть и из Финляндии. Встречаются также балтийские, то есть выходцы со дна моря. А по составу: рапа-киви-граниты, уралитовые порфириты, красные и бурые порфиры, песчаники, кварцевые порфиры...

— Когда же ледник доставил сюда эти валуны?

— Последнее оледенение на территории республики было семнадцать тысяч лет назад. Тогда и осели камни на наших землях.

— И долго они добирались сюда?

— Долго. Ледник двигался со скоростью один сантиметр в час. В общем, делал сто километров за тысячу лет.

— Как же, однако, он передвигался? Расскажите так, чтоб было понятно, — попросил я.

— Начнем с того, что лед — тело пластическое. Где-то в центре оледенения толщина его достигала двух-трех километров. Мы называем это мощностью льда. Под давлением собственной массы он начинает «растекаться»...

Ледники текут так же, как реки, — с верховья к низовью. Только медленнее. Где-то ход ускорялся; где-то замедлялся. Но не останавливался ледник ни перед чем. Опускался на дно моря, взбирался на гору. Или срезал ее и разносил по свету. Между землей и льдом создавалась положительная температура. И лед снизу немного подтаивал. Это облегчало движение ледника и уменьшало трение. Слизывал он языком все, что попадалось на пути. И, как гигантский бульдозер, толкал камни перед собой. Потом, встретившись с теплом, останавливался и, бросив груз, отступал назад, теряя вес. А там, откуда он начинал отступление, оставались возвышенности и валуны...

Из Минска я отправился в Полоцк — посмотреть на «Борисовы камни». Путь был довольно длинный, но камней этих я что-то не встречал. Валуны — они как грибы. Бывают там, где бывают. Неподалеку от Полоцка наконец появились, и в большом количестве. Издали они походили на мирно пасущиеся стада.

Но я смотрел на них уже глазами академика Горецкого и думал о том, что дает изучение подобных камней науке.

Они уже помогли ученым определить размеры и количество ледников, путь их, направление движения и время наступления. Для этого сначала изучались поверхностные валуны, потом валуны из разных горизонтов четвертичной толщи. По валунам составлялись карты того или иного центра оледенения.

По царапинам и вмятинам на скалах люди узна-ли^дт^дедники дохоДили даже до Индии и Бра-зилииГ Скорее всего, это было во время пермо-каменноугольного оледенения, самого крупного в истории Земли. Выходит, что тепло и холод некогда ходили друг к другу в гости. Об этом говорят следы холода в тропиках и следы тепла на севере. Некогда на Аляске росли пальмы, а на островах Ледовитого океана шумели леса...

А как много может дать исследование валунов для изучения морского дна! Ведь среди бродячих камней есть выходцы со дна моря...

Большой «Борисов камень» я наше^л в реке под Полоцком. Этот огромный валун, имеющий в окружности шестнадцать метров, был брошен туда в начале нашего тысячелетия по велению князя Бориса. На нем была выбита надпись: «Господи, помози рабу своему Борису». Одни говорят, что камень с такой «челобитной» князя был поставлен в этом месте потому, что здесь проходила граница его княжества: помоги, дескать, защититься от врагов... Другие утверждают, что в тот год стояла большая засуха и камень поставили в обмелевшую реку. Это была мольба о дожде. Скорее всего, так и было. Сейчас камня не было видно, лишь круги плясали над ним хороводом. Говорят, только в середине лета вылезает он из воды на полтора-два метра.

Я сфотографировал круги над ним и отправился искать другой камень-великан, что находится в Шумилинском районе Витебской области. «Большой камень» охранялся законом. Длина его достигала одиннадцати метров, ширина была более пяти с половиной, а высота — около трех. Он лежал за маленьким ручейком, на поляне, окруженной мелколесьем. Лежал, широко распластавшись, будто обнимал землю.

— Мы в детстве с этого камня прыгали, — рассказывает Петр Масько, местный житель. — Учились преодолевать страх высоты. Старики пугали нас чертями — камень, мол, чертов. «Почему «чертов»?» — спрашивали мы. «А какая же сила, — возражали они, — могла его приволочь сюда, если не нечистая?»

Это был самый большой валун в Белоруссии, но не в стране. В Эстонии, например, есть камень высотой с двухэтажный дом, который носит имя «Кабеликиви», что означает «Камень-гигант». И он не один.

Тысячетонные валуны тащил ледник на языке своем, тащил, сметая все на своем пути. И только единственная сила смогла остановить его: тепло. Раньше я взирал на эти камни как-то равнодушно. Что неизвестно, то и неинтересно...

3 «Вокруг света» № 11

зз