Вокруг света 1977-08, страница 21
Прогрел песок, сплю — жарко». «Гремят грозы. Ноги весь день мокрые. Кеды разваливаются на глазах». «Как ни странно, хорошо думается. Неужели, новый кратер, как и в Тасеево, окажется «пустым»? Так приятно представить доказательство небесного родства воронки весомым фактом находки — массивной железной «слезинкой». Но падения железных метеоритов — редкость, чаще падают каменные. А последние исследования болидов показывают, что среди них преобладают рыхлые малоплотные тела. Так что отсутствие классических метеоритов в кратерах должно радовать нас как исследователей, указывая на нечто новое... А что искать в воронке, образованной, как это было доказано в Тасееве, глыбой «сухого» льда? Разве что какие-нибудь соринки, примеси. Придется поосновательней заняться этой пылью, глядишь, и выяснится нечто важное, ускользающее от анализа из-за «бьющих в глаза» тяжеловесов...» Вот откуда потянулась та ниточка мысли, которая привела нас в пещеры! Не раз мы слышали от скептиков, стоит ли в наш век так усложнять себе жизнь. Есть же вертолеты, вездеходы — зачем обязательно тащиться пешком, одолевать свирепые реки, научная значимость результатов от способа передвижения не изменится... Конечно, мы пользуемся и вертолетами и вездеходами. Но не связываем с ними все наши поиски. Не только потому, что они не всегда есть, что немало мест, куда с их помощью вовсе не доберешься. Причина глубже: способ передвижения тоже влияет на ход исследований! Я всегда с теплотой вспоминаю Алена Бомбара, его точную мысль: чтобы познать океан, надо смотреть на него в упор, а не с палубы океанского лайнера. Вот эта близость к жизни важна и для научных результатов. Именно поэтому наблюдения над болидами дали разгадку «маневров» Тунгусского метеорита, в кратере Каали найдено лунное вещество, Тасеевская и Хугдинская воронки привели к признанию ледяных метеоритов. Но не только узкоспециальный аспект существен. Горы, пещеры, раскрытие тайн природы, встречи с неведомым и прекрасным — все это необходимо людям. Ведь не пустая же фраза — гармоническое развитие! Это как раз тот идеал, к которому так тянутся наши дети, а в меру возможности и мы, взрослые. И не случайно среди участников наших экспедиций так много молодежи, даже школьников. Что привлекает их в этих изысканиях, заставляет преодолевать препятствия? Экзотика? Нет. За экзотику приходится дорого пЛа-тить, а потребители экзотики — люди легких путей, они у нас не задерживаются. Для нас далеко не все исчерпывается метеоритами: через их познание рельефно выступают глубинные взаимосвязи Земли и неба, цивилизации и биосферы, личности и общества. ' ««ДРУЖБЫ ТВОЕЙ ПРОШУ»» Вще <в экспедиции до меня доходили удивительные слухи: в маленьком поселке на мысе Шмидта, на берегу Чукотского моря, живет отважный и колючий парень по имени Николай Мачуляк. Он вступил в артель, которая занимается промыслом морского зверя, но пай свой часто берет не ценными шкурами, а почти ненужным нерпичьим мясом; подружился с белой медведицей, ходит к ней в гости, кормит сгущенкой, играет с ее медвежатами и настолько приручил зверя, что тот принимает его почти как своего... В августе наш полевой сезон подошел к концу. Вездеход подбросил партию к мысу Шмидта, и, пока оставалось время до очередного авиарейса «на материк», я решил проверить достоверность этих слухов. Николай жил на берегу моря, в маленьком домике, сени которого были начисто снесены льдами. Они громоздились под самую крышу, грозя со временем придавить нехитрое жилище. Хозяина, по-моему, это не очень тревожило. Он откровенно-насмешливо буравил меня взглядом, говорил с натугой, односложно, и разговор наш поначалу не клеился. Мне была понятна его колючесть: с тех пор как благодаря медведям Николай стал заметной фигурой на мысе Шмидта, к нему повадились ходить все, кто мало-мальски владеет авторучкой и магнитофоном. Узнав, что я из геопартии, Мачуляк успокоился. — Володя, — сказал он потеплевшим голосом, — лочитай эту тетрадь. Что непонятно — спрашивай. А я буду рассказывать... — В декабре 1974 года охотник-чукча убил белую медведицу, разорившую его ярангу. После нее остался пестун — молодая медведица, которую я подкармливал пять месяцев: охотиться она еще не научилась. Звал ее Машей. Весной 1975 года она ушла, а почти через год я снова ее увидел. — Так прямо и увидел? — Ну не увидел, а почувствовал вначале: кто-то на меня смотрит. Прямо прикасается взглядом. Торос белый, медведь белый, два уголька глаз. И вдруг этот медведь бросается ко мете. Часто человеку не удается разгадать намерения зверя, но здесь я почувствовал: это не нападение. Все 2* 19 |
