Вокруг света 1978-03, страница 55

В игорном зале, так хорошо знако-1 мом патеру, стояла достающая до

самого потолка рождественская елка, увешанная пестрыми фонариками и всяческой мишурой. Патеру была вручена куча пакетов: подарки от казино. Он был весьма тронут и благодарил всех за внимание.

Патер стоял у рождественской елки и всматривался в лица молодых матросов, похожих в своих одинаковых синих форменных куртках на приютских сироток. Трое офицеров и командир лодки заняли свои места перед фронтом команды. Глаза всех моряков были устремлены на патера, тихим и проникновенным голосом начавшего свою проповедь. Все рождественские проповеди похожи одна на другую, особенно в военное время. Рождение младенца Хри-Чг ста. Мир на земле и в человецех благоволение... В заключение хор запел: «Тихая ночь, святая ночь».

Капитан фон Люрхов попросил патера присутствовать завтра в восемь вечера при выходе подводной лодки, чей экипаж он сегодня благословлял, и сказал:

— Эта лодка — самая большая в германском флоте.

Добравшись до своей библиотеки, патер уселся писать донесение на узенькой бумажной полоске. Крошечную бумажку он скатал затем в трубочку, и, стараясь ступать бесшумно — было уже за полночь, — поднялся на чердак. Там в дальнем углу стояла продолговатая клетка. Не зажигая света, патер нащупал ее рукой. Послышалось тихое воркование и хлопанье крыльев. Патер вынул ^ одного голубя.

— Кончилась твоя долгая не

воля, — прошептал он и ласково погладил птицу. — Хватит ли у тебя сил? — добавил он тихо, ловким движением снял с лапки кольцо и укрепил осторожно на его месте маленький резиновый футлярчик. — Счастливого тебе пути!

Почтовый голубь перемахнул через Канал и еще до наступления предрассветных сумерек достиг своего порта приписки — голубятни одного из домов на побережье Кента.

Немного позднее на английскую морскую станцию Гарвич в устье Темзы пришло телеграфное сообщение.

Патер мирно спал.

На другой день, к своему величайшему ' удовлетворению, патер заметил, что микрофона больше нет. Убрали его столь же тайно, как и вмонтировали. Он проверил все очень тщательно, с пристрастием осмотрел пилястры в поисках проводов и, ничего не обнаружив, снял с колен божьей матери неувядающие цветы и в самом приподнятом настроении перенес их в свой дом, где они снова заняли старое место на окне.

Вечером за патером зашел морской офицер. Время близилось к восьми. Вечер был тихий и для этого времени года необычайно теплый.

Они дошли до гавани, куда разрешалось ходить только военным. Часовой, должно быть проинструктированный, молча отдал честь и пропустил их. Взгляд патера обежал все вокруг.

— Здесь многое переменилось,— заметил он вскользь.

— О да, ваше преподобие, — ответили ему. — Маленькая рыболо

вецкая верфь перестроена под базу для подводных лодок, а некоторые здания снесены. Посмотрите, там стояли два больших пакгауза, верно? Они исчезли.

— Но зачем их снесли? — удивленно спросил патер

— Чтобы лишить англичан ориентиров для пристрелки.

— Ага-а, — протянул патер. — Теперь что же, там, значит, стоят пушки?

— Нет, ваше преподобие, они стоят вон там, позади длинного мола. И там, за дамбой.

Они шли вдоль стенки.

— И все же меня очень удивляет, — снова начал патер, — что англичане до сих пор не предприняли ни одного налета на гавань. Им ведь, наверное, давно известно, что здесь база подводных лодок.

— Об этом они, конечно, знают. Да только не так-то легко им до нас добраться...

— А вы уверены, что несколько, поставленных здесь пушек окажутся для англичан столь губительными?

— Одни пушки, конечно, нет, но подходы к гавани защищены также и минным полем.

— О боже мой! — испуганно воскликнул патер. — Но ведь тогда и подводные лодки могут наткнуться на мину!

— Ну что вы, ваше преподобие, командирам лодок известен фарватер.

— Ах, значит фарватер все-таки есть?

— Конечно, ваше преподобие, только очень узкий.

— До чего только люди не додумаются, — сказал патер.