Вокруг света 1978-06, страница 28

На какое-то мгновенье его вкрадчивая, полная добродушия и предупредительности улыбка исчезла. Холодные глаза впились в Григория. Выдержав его взгляд, Бухтияров ответил:

— Каюр я. Какие тайны могут быть у поводыря собачьей упряжки.

— Но каюру было поручено военным командованием искать следы пропавшего судна «Норд». Разве это входит в обязанности каюра?

— Так же, как не входит в обязанности морских офицеров грабить научные станции, — вырвалось у Бухтиярова.

Немец вздрогнул как от удара. Но, взяв себя в руки и что-то, видимо, решив, сказал:

— Если бы я не знал по личному списку станции вашей профессии, то принял бы вас за комиссара. Так вот, когда вы осматривали побережье, не заметили ли следов подводной лодки? Ну, скажем, обломков, пятен машинного масла, спасательных кругов?..

— Похоже, из вашей стаи одна собачка пропала? Что же, за «Норд» сойдет и субмарина. Война ведь... к.

Рука офицера скользнула к черной, из добротной кожи кобуре, но неожиданно приостановилась. Помедлив, офицер вытащил желтую коробку табака и стал набивать трубку. Бухтияров, глядя на него, вытащил свою, точно такую же, и сказал:

— Табачок-то у вас, никак, наш, советский, «Золотое руно». А я ведь в книгах читал, что западные моряки курят голландский «Кепстен» или там «Кнастер».

Офицер, явно смутившись, быстро спрятал коробку.

— Да вы не жалейте, у нас на зимовке большой запас, всем хватит!

Неприкрытая насмешка каюра взбесила немца. Он с размаху ударил кулаком по столу и закричал:

— Убрать!

В избу ворвались матросы, заломили Бухтиярову руки. Григорий стряхнул повисшую на нем охрану и вышел, сопровождаемый автоматчиками. Попыхивая трубкой, не спеша, он подошел к бане, ударом ноги открыл дверь и исчез в домике.

Офицер, наблюдавший эту картину из окна, нервно ходил по тесной комнате: «Что мы получили от этой рискованной операции? Главная задача, поставленная адмиралом Риделем, — добыть коды ледовых авиаразведок, — пока

не решена. На станции их просто не оказалось. Правда, мы достали шифры радиосвязи, но ключи к ним до сих пор не найдены... А ведь уже сколько часов две наши субмарины торчат в этой чертовой дыре. Зимовщики все, как один, твердят, что нет и не было на зимовке ледовых кодов. Они имеются только в районном центре полярных станций, на Диксоне. А что, если захватить гидросамолет ледовой разведки? На нем и коды, и специалисты по льдам...»

Офицер, потирая руки от осенившей его мысли, крикнул:

— Боцман Крузе, дайте сигнал вызова на лодки! Пусть немедленно всплывают и вышлют на берег своих командиров!

Через минуту в сторону разводья взлетела ракета с длинным хвостом оранжевого дыма.

А в это время в полумраке холодной бани полярники, тесно сбившись в круг, вполголоса обсуждали свое незавидное положение. Появление Григория внесло оживление. Жизнерадостный, часто до озорства, отчаянный фантазер и выдумщик, он был общим любимцем, умевшим находить выход в самых, казалось бы, безнадежных ситуациях.

— Почему не ушли в тундру? Не сожгли коды радиосвязи? — спросил Григорий.

— Два дня авралили, перетаскивали бочки с авиабензином на берег реки, кончили — и заснули как убитые. Ночью, часа в три, я проснулся от резкого толчка... — рассказывал Поблодзин-ский, — автомат упирался мне в грудь, и вся комната была полна фрицами. Нас в одном белье отвели в баню и приставили часовых. Через час по одному стали отводить в жилой дом, где этот одутловатый офицер, говоривший по-русски, стал допрашивать, требуя ледовые коды, шифры радиосвязи.

— Значит, после высадки десанта прошло около полусуток? Радиосвязи ни с кем не было, и в сроки погоду на Диксон не передавали... — вслух рассуждал Григорий. — Там, конечно, уже тревога. А они пытались сами связаться с Диксоном?

— Нет. Этот офицер достаточно хитер. Когда я сказал ему, что надо передать погоду, он зло рассмеялся и ответил, что мне не доверяет, а у его радиста почерк другой. Диксон сразу поймет, что на мысе Стерлегова что-то неладно.

— А как они узнали, что я с Ногаевым ушел искать следы

«Норда»? Кто-то сболтнул на допросе? И что с шифрами связи?

— О твоем походе узнали по записям в вахтенном журнале. Шифры забрали из сейфа, на ключи к ним находятся в другом месте. Главная цель нападения — это, конечно, коды и шифры ледовой разведки...

— Лишь бы сейчас не прилетел к нам гидросамолет, — озабоченно произнес Бухтияров.

— Не должен. Обычно дают заявку за сутки.

— Да, но молчание нашей радиостанции наверняка вызвало тревогу, так что самолет может прилететь неожиданно. Сядет и попадет прямо в лапы... Что. придумать? Как предупредить?

— Экипаж Черевичного опытный, обстрелянный.

— Но как он поймет, что на станции немцы? — рассуждал Бухтияров. — Лодки лежат на грунте, их не видно. Десант спрячется в домах. Нас запрут. Самолет покружит и обязательно сядет. Вот что. Надо войти в доверие к фрицам. Какую глупость 'я допустил, выведя из себя этого офицера! Бежать любой ценой, — вдруг вырвалось у Григория. — До охотничьего домика в бухте Воскресенского двадцать километров. Там я оставйл Ногаева. У него карабин и запас продуктов дней на пятнадцать. Это я говорю к тому, если кому-либо из нас удастся вырваться отсюда. Дальше следовать на мыс Входной реки Пясина. Там радиостанция. Сразу сообщить на Диксон...

— Бежать? В нашем-то положении? Без одежды и оружия?

— План один. Вырваться на тот берег реки. Как? Обстановка подскажет. Сейчас главное—войти в доверие, исполнять их указания, а там выбрать момент...

— Ну а если все сорвется?

— Тогда шлепнут. Ибо вряд ли они возьмут нас пленными на лодку. Бежать кому-то одному — это легче...

В предбаннике послышался шум. Дверь резко распахнулась, и в проеме показался рыжий боцман с двумя матросами.

— Шнель нах хаузе! Шнель, шнель! — показал он тяжелым «люгером» на выход.

Бухтияров, а за ним и остальные вышли. Охрана ввела их в жилой дом и оставила перед столом, за которым сидело трое офицеров. У стен стояли матросы с оружием в руках.

— Боцман Крузе, выдать одежду пленным и отвести обратно, — дал команду знакомый офицер.— А вы, господин Бухтияров, останьтесь.

26