Вокруг света 1978-08, страница 43

У костра стало тихо. Где-то неподалеку треснуло дерево, не выдержав мороза. Максим изучающе оглядел свою бригаду.

— Ну?

Никола Мамонтов прищурился на огонь, ковырнул прутом угли, сказал не оборачиваясь:

— Только что об этом говорили.

— И что?

— Понимаешь, идейка одна есть. — Никола выхватил из костра обгоревшую ветку, прочертил на снегу две извилистые линии. — Вот это река. Здесь пороги. Так ведь можно идти и не над самыми порогами. Смотри-ка: спускаемся чуть ниже. Вода здесь спокойнее, а значит, и лед толще; выходим к правому берегу и уже под берегом ведем зимник. — Никола бросил ветку в костер, передернул худенькими плечами, на которых почти висел такой же замасленный, как и шапка, буш-лат, заручаясь поддержкой, посмотрел на бульдозеристов.

— Мамонтов прав, — громыхнул бас необъятного в плечах Афонина, который горой возвышался над остальными парнями. — И ты нас, бригадир, не агитируй. Ты лучше перед начальством этот вопрос ставь.

* * *

От ледяной воды, сковавшей мозг, Максим уже не чувствовал своего тела. Уровень воды в кабине поднимался почему-то очень медленно, и Максим с ужасом подумал, что же будет с ним, если вдруг он не сможет открыть дверцу. Он сунулся было опять к ней, но вовремя остановился, вспомнив, как страшный удар во-ды свалил его, заставив приоста-^ новиться сердце.

«Спокойнее, спокойнее, Попов. Главное — не суетиться. Ждать, Попов. Отвлекись!» Максим попытался медленно восстановить все события, но не смог. От сжимающего тело холода он уже не мог спокойно думать, мысли разбегались, грудь начало сжимать ледяными тисками, стало трудно дышать. Сумбурным клубком опять замельтешились обрывки воспоминаний.

* * *

Насквозь прокопченное нутро бревенчака быстро наполнялось людьми. Пришли почти все: бурильщики и взрывники, геологи и механизаторы.

Запоздавшие, то и дело хлопая заиндевевшей дверью, вваливались

избу вместе с клубами морозного

Рисунки Н, ГРИШИНА

воздуха и, сбросив полушубки у входа, протискивались к сваренной из 200-литровой бочки «буржуйке», вытягивая покрасневшие руки: погода, кажется, установилась надежная, и спиртовой термометр, висевший на одинокой лиственнице перед бревенчаком, показывал все те же минус 50.

В избушке от раскалившейся докрасна печки стало жарко, кое-кто сбросил с себя свитер. Можно было бы и начинать, да где-то задерживался Орефьев, секретарь партбюро экспедиции. Наконец дверь хлопнула еще раз, и, едва умещаясь в проеме, подпирая головой потолок, в бревенчак ввалился Орефьев, горный мастер, пробивший за свою жизнь не одну сотню метров горных выработок. Сбросив тулуп, он про

шел к столу, сел подле Антонова. Нашарив глазами чайник на печке, кивнул деду Никишке: плесни, мол, чуток. Затем посмотрел на притихших бульдозеристов, перевел взгляд на Попова. Сказал простуженным голосом:

— На повестке дня открытого партийного собрания один вопрос:

устное заявление Попова о трм,_____

что он лично и его бригада не согласны с правилами техники безопасности, и Максим требует разрешить ему пробный рейс по реке. — Орефьев грузно опустился на прогнувшуюся под ним скамью, отхлебнул глоток чая, добавил глухо: — Тебе слово, Попов.

Бригадир бульдозеристов вскинул голову и, словно боясь, что его перебьют, заговорил, глотая окончания слов: