Вокруг света 1978-09, страница 17

Во время полных солнечных затмений можно видеть солнечную корону, серебристо-жемчужное сияние вокруг закрытого в этот момент лунным шаром Солнца. Но это нежно светящееся образование лишь небольшая часть короны, которая непрерывно расширяется, и ее частицы уносятся на сотни миллионов километров, образуя своеобразный ветер. В районе Земли его скорость составляет около 400 километров в секунду. Кстати, этот поток солнечной плазмы так и называют: «солнечный ветер». И название это отнюдь не просто эффектный литературный образ: солнечный ветер может в прямом смысле слова надувать паруса. Конечно, особые паруса — космические, сделанные из специальной полимерной пленки, площадью в десятки квадратных километров.

Между прочим, такой космический парусник американцы предполагают запустить в ближайшие годы по направлению к знаменитой комете Галлея, которая должна в очередной раз приблизиться к Солнцу в 1986 году. Таким образом, мы, в сущности, живем внутри солнечной короны и с полным правом можем считать себя обитателями солнечной атмосферы.

Однако если солнечный ветер до поверхности Земли практически не доходит, не в силах преодолеть магнитного поля планеты, то с межпланетной пылью мы соприкасаемся непосредственно. Ежегодно на поверхность Земли оседает ни много ни мало около миллиона тонн космических пылинок.

Внешне «пустое» пространство солнечной системы на деле, как видим, осыпает планеты дождем микрочастиц и таит в себе ветер, способный надуть паруса многотонных кораблей. О бесчисленных в нем кометах и метеоритах говорить тем более не приходится. Любопытно, что все известные кометы принадлежат⁴ солнечной системе, родились в ней, а поскольку это недолговечные образования, то, значит, откуда-то непрерывно поступает материал для их образования. Как и откуда — "пока неизвестно, есть только более или менее правдоподобные гипотезы. Не исключено, что космическое пространство довольно интенсивно «загрязняют» планеты-гиганты. Это тем более вероятно, что кольца, считавшиеся ранее принадлежностью только Сатурна, обнаружены теперь и у Урана. Есть пока не подтвержденные сведения, что они присущи также Нептуну, время от времени возникают возле Юпитера, и серьезным выглядит предположение, что материал для них в значительной мере каким-то образом поставляют сами их «владельцы» — планеты. Во всяком случае, недавно последовало сенсационное открытие: пылевое кольцо обнаружено вокруг нашего дневного светила! Скорей это даже целая пылевая сфера толщиной примерно в четыре солнечных радиуса.

Глядя на галактики, видим также, сколь «замусорено» их пространство. В* межзвездных газопылевых облаках мы обнаруживаем даже сложные органические молекулы. И все же плотность вещества в космосе ничтожна. В межзвездном, тем более межгалактическом пространстве, судя по всему, приходится лишь одно ядро атома на кубический сантиметр.

Значит ли это, что там больше ничего нет? Сегодня любой школьник-старшеклассник знает, что это далеко не так. Что материальная основа мира не сводится к веществу. Что космос пронизан потоками элементарных частиц, заполнен всякого рода электромагнитными колебаниями и гравитационными полями.

Природа воспитала нас «вещественниками». Наши органы чувств настроены на восприятие ве

щества во всем его многообразии. Что касается излучений и полей, то на них земная эволюция настроила нас куда хуже: зримый свет и тяготение — вот все, что улавливается без помощи приборов.

Поэтому в познании мира мы долгое время как бы отталкивались от вещества, ставили его во главу угла. И вся наша энергетика построена на использовании вещества, будь то уголь, нефть, текучая вода или минералы урана. Впрочем, в нашей ли этой привязанности тут дело?

Есть знаменитая формула Эйнштейна, формула эквивалентности энергии и массы. В веществе масса как бы сконцентрирована. А чем больше массы, тем больше скрытой потенциальной энергии. Мы же помним: девяносто восемь процентов вещества вселенной сосредоточено в звездах. В межпланетной, межзвездной, межгалактической среде оно крайне разрежено. Выходит, чем дальше в космос, в разреженное пространство, тем «жиже» масса, тем меньше потенциальной энергии? Значит, и впредь вещество останется для нас главным источником энергии? Космос, выходит, энергетическая с редкими очагами пустыня? И мы всегда будем жаться к звездным кострам, как когда-то наши предки жались к костру древесному. Ведь, между прочим, уголь и нефть тоже всего лишь «солнечные консервы», а на них, в общем, до сих пор держится энергетика человечества.

В целом получается так, что мечту о неисчерпаемом и вездесущем источнике энергии надо оставить.

Верен ли этот покоящийся на краеугольной формуле мироздания вывод?

Проделаем мысленный опыт. Уберем из космического пространства все пылинки, молекулы, атомы, все потоки элементарных частиц, все излучения и поля. Что останется? Пустота. Абсолютный вакуум. Ничто.

«Нет, — отвечает современная физика. — Все неверно, ибо вакуум, эта «пустота», на деле совершенно особый, скрытый, очень сложный, нами почти еще не понятый физический мир». Мир, для нас, «вещественников», прямо-таки поразительный. Представьте себе: в каждом малом объеме пространства непрерывно рождаются пары «частица — античастица». Везде, всюду, будь то глубокий вакуум или межатомное пространство в кристаллической решетке алмаза. Но эти пары частиц, родившись, тут же исчезают, аннигилиру-. ют, взаимоуничтожаются. При этом они испускают кванты света, которые, однако, в свою очередь, мгновенно поглощаются, «проваливаются в никуда». В среднем ничего нет, и мы ничего не увидим, хотя в каждый момент в любом микрообъеме существует многообразие частиц и квантов излучения. Оно все время возникает и тут же уничтожается. Оно есть, и его нет. Это парадоксальное явление получило название нулевых колебаний вакуума. А частицы, которые как бы существуют и одновременно не существуют, названы виртуальными.

Еще лет сорок назад известный советский физик Д. И. Блохинцев сказал, что одну мучившую тогда теоретиков загадку микромира невозможно устранить, если не принять во внимание колебания вакуума. Но в то время неизбежность «все более странного мира» еще не казалась столь неизбежной. Идея Блохинцева всем показалась настолько необычной, что никто не отнесся к ней с достаточной серьезностью.

Сегодня в реальности физического вакуума, «непустой пустоты» наука уже не сомневается.

15