Вокруг света 1978-09, страница 50

время уже сидели в доме выносной и отмечали наш день рождения. В доме, слава богу, был запас круп, муки и целая фляга спирта.

Небольшое послесловие к вель-ботному маршруту. Вижу перед собой серьезное, нахмуренное лицо бывалого полярника.

— Выдрать бы вас как следует. Где техника безопасности? Где спасательные жилеты, рация, запасной мотор? Вы не имели права уходить налегке!

Что правда, то правда. Мы тоже всегда считали, что происшествие в экспедиции всего-навсего результат недосмотра, непорядок в работе. Но что же оставалось делать, если на острове в это время не оказалось ничего из перечисленного? Свернуть работу? И не было бы тогда ни птиц, ни моржей, ни онкилонов. Не было бы ни снимков Валентина, уже месяц спустя попавших на выставку по охране природы в Москве, ни Жениных микробиологических проб, сделанных на острове впервые. Да и научный проект по организации работы в заповеднике, над которым трудился Станислав Беликов, не был бы таким полным и доказательным.

вскрывать берлоги и выходят с малышами «в свет». К этому-то времени мы и поспешили тогда на остров. Программа работ предусматривала мечение медведиц (для чего надо было на время обездвижить их с помощью ружья, стреляющего шприцами со специальным раствором), изучение экологии, поведения и численности зверей, положения и устройства берлог.

Однажды мы поднялись к этому перевалу и, как обычно, наверху решили передохнуть. Стоял жгучий мороз, и воздух был полон сверкающих нитей, будто кто-то с неба осыпал землю праздничной мишурой.

Вдруг мы услышали глухой удар, шорох — метрах в пятнадцати от нас снег взметнулся, и из-под него появилась черная точка медвежьего носа. Мы залегли за камнями. Нос, будто перископ, медленно поворачивался во все стороны. Скоро к этой точке прибавилось еще две — глаза. Такое же неспешное внимательное кружение. Рывок — голова взлетела над снегом, образуя прямую с длинной мощной шеей. Снова разведка носом. Еще рывок — на снегу широкая грудь и две лапы. И потом уже плавно вздыбилась спина, выросли задние ноги — она встала перед нами.

Неторопливо оглядывает окрест-

III

Стих вдали шум вездехода, и мы со Стасом остались одни. Было солнечно, тепло, со всех сторон нас обступила тишина. Неужели это Дрем-Хед — без пронизывающего ветра и свирепого мороза? Взобравшись на перевал, мы остановились.

— Помнишь? — спросил Стае. — Здесь была берлога Удивленной...

Еще бы не помнить! В марте 1972 года мы тоже приезжали сюда вдвоем. Дрем-Хед, небольшой горный массив в северо-западном углу острова, показался мне тогда седой неприступной крепостью. Он сверху донизу был перепоясан, как дорогами, снежными террасами, и камни на вершинах торчали угрюмо и прямо. А над вершинами кольцами клубились облака, будто в центре гор кто-то дышит...

Прирожденный бродяга, белый медведь круглый год кочует в Ледовитом океане, но детей своих рождает на твердой земле. Дрем-Хед — самый большой в мире медвежий «родильный дом»; каждую осень до полусотни медведиц приходят сюда, чтобы залечь в берлоги и вывести под снегом потомство. В марте они начинают

Белый медведь, как, пожалуй, ни одно другое животное, пользуется вниманием ученых. На острове, в горах Дрем-Хед а, — самый большой в мире медвежий «родильный дом».