Вокруг света 1979-11, страница 23

ЦЕЛЕБНЫЙ ВЗРЫВ

— Цветок наполнен солнечным соком, — говорила мне мама, — все, что растет, — дети солнца.

И я издавна понял: все живущее пронизывается солнцем, становится солнечным.

В южной части озера, в густых зарослях моей любимой травы, в приятной прохладе, светился родничок, который у нас звали «солнечный»: он весь был пронизан лучами до золотистого песчаного дна. Нет ни одного человека в наших краях, который не пил бы из него студеную прозрачную воду.

Чуть вдали от этого родника начинаются густые заросли облепихи. Осенью в зеленом кустарнике оранжевым пожаром светятся сочные ягоды. Обычно при первых заморозках женщины кладут под облепиху полотнище и бьют по кустарнику. Из собранных ягод готовят разные сладости и соки. Особенно славится облепиховое масло, в чудодейственные лечебные свойства которого наши люди верили всегда. А теперь это признает и медицина.

В ту осень разбросанпые пастбища стал объезжать представитель отдела народного просвещения. Он составлял списки детей школьного возраста: начинался учебный год.

Тридцать первого августа вечером, когда я загнал овец в хашап, меня позвали в юрту. Мама, таинственно переглядываясь с отцом, держала руки за спиной.

— Ну, сынок, с завтрашнего дня у тебя начинается новая жизнь. Хорошенько учись — и ничего на земле не будешь бояться! — сказал отец.

Сияя от радости, мама протянула мне новенький, пахнущий кожей портфель.

В эту ночь я долго не мог заснуть.

— Мама, дай мне попить, — просил я, ворочаясь.

— Перед смертью не наговоришься, перед сном не напьешься, — усмехался отец.

— Спи, сынок, как заснешь, мышонок принесет тебе холодный чай! — сонным голосом ответила мама.

— Когда? — уже засыпая, спросил я.

— Во сне-е-е, в золото-о-ой чашке... мышо-о-онок... — слышал я сквозь сон.

Ранним утром, когда огромный красный диск солнца стал подниматься над озером, мама окропила кумысом дорогу передо мной. Усевшись позади отца, я крепко обхватил его за пояс, не выпуская новенького портфеля, и отправился навстречу своей новой жизни.

Перевел с монгольского Д. ПЮРВЕЕВ

Где ныне кончается геофизика, эта наука вроде бы лишь о косной планетной материи, ее физических свойствах, и начинается «чистая биология»? Этот вопрос я невольно задаю себе, увидев в одной из лабораторий геленджикского отделения института Моргеофизики стоящие в широких и глубоких настенных нишах аквариумы. Если можно так выразиться, они представляют собой миниатюры морей, на шельфах которых работали экспедиции института. Не сразу до меня дошло, что рыбы, крабы и прочее вовсе не плавали в этих аквариумах, ибо там не было ни капли, воды. Впечатление морской среды создавалось удачно подобранными красками, освещением и «наглядными пособиями», собранными заведующим лабораторией Эдуардом Векиловым.

Впрочем, поразило меня не это. Были здесь и настоящие аквариумы, заполненные невообразимой смесью воды с керосином, дизельным топливом и тому подобным, что порой так отравляет море, да и не только море. Казалось, ничто живое не могло существовать в этой безотрадной среде, но оно там было! В аквариумах как ни в чем не бывало резвились гамбузии и гуппи.

— Вот как? — заметила я не без иронии. — Имитируете будущее рек и морей? Выводите приспособленных к загрязнению рыбешек? Этим-то и занимается ваша лаборатория охраны ихтиофауны?

— Верно, верно! — воскликнул Эдуард Векилов, улыбаясь. — В некотором роде имитируем будущее... Вопрос — какое? — Он стал серьезен. — Надо или нет знать предел устойчивости ихтиофауны, чтобы остановить загрязнение? Вот этих рыбок мы и посылаем в разведку.

— Почему этих?

— Генетики экспериментируют на плодовых мушках — дрозофилах, изучают их изменения, мутации, потому что они быстро воспроизводят себе подобных. В воде дрозофилы не живут, значит, надо было подобрать таких рыб, с которыми легко работать, от которых быстрее можно добиться ответа...

— Ну а дальше?

— Дальше... Вот вам история недавнего прошлого. Я по профессии сейсмик. Что такое сейсмическая разведка в море, знаете?

Я кивнула. Такую разведку можно рассматривать как возбуждение крохотных искусственных землетрясений. Взрывы, волны которых достигают дна, пронизывают толщу пород, — это своего рода рентген земных недр и месторождений. Да, но взрывы-то гремят в море, значит, кругом рыба — вверх брюхом... Такова цена морской сейсморазведки.

— Была, — поправил меня Векилов. — Смотрите.

Он подвел меня к большому аквариуму, скорее даже бассейну, в который от компрессора шел какой-то шланг. В воде резвились рыбы.

— Внимание, взрыв!

Сжатый компрессором воздух поступил в какое-то опущенное в бассейн устройство. Раздалась серия хлопков — из глубин рванулись тугие воздушные пузыри. На рыб все это не произвело особого впечатления — они по-прежнему мелькали в прозрачной воде и жадно поедали корм.

Прибрежный шельф богат месторождениями, а его воды рыбой. Выявляя рудные богатства, морская сейсморазведка губительно влияла на обитателей моря. Классическая, казалось бы, дилемма выбора: или — или. Равнодушные хозяйственники, как в таких случаях обычно бывает, разводили руками. Мол, что делать, объективное противоречие: нефть шельфа нужна, металл нужен, рыбой можно поступиться...

Иначе рассудили люди неравнодушные — они, конечно, нашлись и среди биологов, и среди хозяйственников, и среди «губителей рыбы» — геофизиков. Стали пробовать, чем заменить обычную взрывчатку, чтобы ни сейсмическая разведка не ухудшилась, ни рыба не пострадала.

Нашли: сжатый воздух! Пневматическая «взрывчатка». Она не вредна рыбам. Более того, зло исследователи обернули добром. Производимые сжатьим воздухом взрывы-хлопки не только не вредят рыбе, но попутно и обогащают воду кислородом...

— Вы, надо полагать, догадываетесь, — заключил Векилов, — что на всех стадиях методику безвредных взрывов мы отрабатывали при прямом и непосредственном участии «бедных рыбешек»... Вроде тех, что сейчас купаются в мазуте. На загрязнение тоже надо найти управу.

Остается ' заметить, что за разработку и промышленное внедрение безвредных для природы сейсмических источников ряд геофизиков и биологов удостоен Государственной премии СССР. Среди двенадцати лауреатов мы находим имя Эдуарда Векилова.

Новая геофизическая техника в полтора-два раза увеличила производительность разведочных работ. Но важнее, быть может, другое: достигнутый успех позволил ввести, в действие своего рода геобиологический (и само собой — юридический) закон. Очень простой: сейчас сейсморазведчики не могут приступить к работе без биологического паспорта, в котором обязательна характеристика воздействия любого сейсмического источника на морскую среду.

Г. АЛОВА

Человек и природа