Юный Натуралист 1981-09, страница 11

проехали щит с объявлением: «Сийский государственный заказник».

Было раннее солнечное утро, в зарослях слышались свист, щелканье, перебранка просыпающихся птиц. Меж сонных берегов ползли рваные клочья тумана. Легкими порывами ветра его сносило в сторону, к заболоченным зарослям ольхи и ивы, и там, коченея и напитываясь холодом, он превращался в сплошное молоко.

Но солнце забиралось все выше, вытаивая легкую изморозь, туман понемногу растворялся.

Александр Андреевич Федоров торопился к своему напарнику Иванову, тоже егерю, живущему поблизости, с которым нам предстояло пройти сийскую систему озер. Нужно было осмотреть угодья заказника, проверить солонцы, галечники, гнездовья и, где надо, подсыпать соли в кормушки, заготовить сено и веники для лосей и зайцев.

Лодка Иванова стояла в уютной бухточке. Хозяин склонился над мотором, проверял его на холостых оборотах. Мы бросили на днище рюкзаки, оттолкнулись от 6epeiа — и поплыл мимо один пейзаж за другим. Ход моторки был стремителен и легок, как по накатанному шоссе. Двенадцагисильный «Ветерок» мурлыкал, как кот, которого приласкали. Берега, освещенные утренним солнцем, отодвинулись в неясной колдовской дымке.

Легко представить себе путника, обессиленного, облепленного прожорливым комарьем, который долго бредет по тайге, сбивая ноги, проваливаясь в зыбкие качающиеся мхи, но душа которого упрямо стремится вперед, к долгожданному озеру. И когда сквозь расступившиеся заросли вдруг блеснет лезвие голубой воды, а за ним откроется сияющее пространство, изрезанное белыми гребешками,

только тогда он почувствует, сколь велика душа у этого озера и какова сила его притяжения. Пейзаж без воды слеп и безжизнен — сколько раз я убеждался в этом! Заглянул в озеро — и словно выпрямился, взбодрился.

Мы уносились все дальше и дальше, за глухие ельники, за желтые приболотные березняки; небо было заполнено стылой синей водой, и деревья словно высасывали из него эту синь, ложась дрожащими отражениями на поверхность озера. Пышными фонтанами поднимались с болот пучки иван-чая, россыпью маленьких солнц качались на ветру желтые «болтушки»-купальницы, розы северных широт. Золотое просвечивало сквозь зеленое, желтое соперничало с красным под пологом иссиня-голубого неба с белыми парусами облаков.

Мы шли вдоль берега на малой скорости, обходя заломы и мели. И скучающий у руля Иванов, глядя на богатырские заросли, где бултыхались утки, вводил меня в курс дела:

— У нас все на учете. Спросите, к примеру, сколько в заказнике лосей проживает. Я вам и отвечу: тридцать восемь.

— Ну а зайцев сколько, лисиц, медведей? — спросил я, доставая блокнот.

Александр Федорович передал руль своему напарнику и полез в карман. Достал какие-то бумаги и, беззвучно шевеля губами, стал подсчитывать.

— С медведями, прямо скажем, у нас нелады,— нехотя доложил он.— Десять-две-надцать, может, в какой год и наберется, а чтоб больше — это исключено. Не любит миша наши угодья — народу больно много у нас бывает, особенно туристов. На лодках плывут, на машинах едут — прямо беда. Автотуристов — тех особенно опасаться приходится. Как выходной, понаедет их тьма-тьмущая из Архангельска и Северодвинска.

jti натуралист» № 9