Юный Натуралист 1974-03, страница 42

48

ПЕРВОПРОХОДЕЦ КЕШКА

Котенка, которого принесли к нам в лагерь мальчишки из Аральска, мы назвали Кешкене (что означает по-казахски «самый маленький в семье») или просто Кешка. Мы тогда собирались пройти через пустыню от Аральского моря к Кзыл-Орде на парусных колесных яхтах.

Итак, Кешке было всего полтора месяца, когда его познакомили с нашими яхтами. Больше всего ему понравилось переднее колесо. Он тщательно обнюхал покрышку, поточил на ней когти. Затем не торопясь забрался наверх и довольный уселся там: «Как высоко я залез». Вначале, пока яхты еще собирались, это было любимое Кешкино место. Отсюда он начинал свои акробатические упражнения. Когда мы тронулись в путь, котенку пришлось искать другое место. Я положил для него спальный мешок внутрь кабины. Но оттуда ничего не видно. Здесь солнце, тут жестко — искал, искал Кешка и, наконец, перебрался на парус: с него стекает воздушный поток, и всегда продувает. К тому же это рядом со мной, а я не упускаю случая поласкать Кешку.

Шины еле слышно шуршат по песку. Не шумит мотор, не дымит, не качает. Кешка сначала забеспокоился: все же в первый раз едет, но быстро привык к скорости и даже начал играть. Но тут его стало укачивать, и он жалобно замяукал. Я дал ему свой палец. Котенок обхватил его, успокоился и заснул. С этого дня моя яхта стала называться «Кошкин дом».

К вечеру мы чуть не остались без нашего Кешки. Дорога вдоль лимана привела нас к каменной плотине. За ней начинались дюны. Решили остановиться, за чаем выяснить дорогу. Но только развели среди камней костер, как заметили торчащий из узкой норы змеиный хвост. Пришлось его потрогать — хвост убрался. Тогда осыпали песок, и перед нами предстала хозяйка пустыни — песчаная эфа. Пока снимали ее на песке, на земле, в руках, среди камней, про Кешку забыли. А он уже подкрадывался к чему-то, скрытому от нас травяными кочками. От громкого крика Кешка вздрогнул, испугался, желание охотиться у него пропало. Зато каракурт, за которым полз котенок, продолжал шествовать к нашим яхтам. Движения его поражали своей властной медлительностью, достоинством, словно каракурт понимал, какой страх он нагоняет на все живое.

В начале похода Кешка доставлял мне

49

много хлопот. Он разгуливал по всей яхте, рискуя свалиться на ухабах, мог выбраться на лапы коле^ и спрыгнуть на землю. Или вдруг ему становилось скучно, и он старался влезать мне на колени, запутывался в шкотах, лез хвостом в рулевое колесо. Каждый раз мне приходилось останавливаться. Тогда Кешка мгновенно оказывался на земле, и не сразу удавалось его поймать.

После нескольких внушений котенок выходил из яхты только по разрешению. Иногда он начинал громко мяукать. Это был сигнал к остановке: Кешка спрыгивал и быстро-быстро копал ямку. Научился он и хитрить, когда особенно сильно трясло и его укачивало. В таких местах яхты обычно шли медленно, часто их приходилось просто подталкивать. Кешка же предпочитал идти пешком. А чуть яхта ускоряла ход, он делал вид, что снова копает ямку.

Перед завтраком котенок обычно помогал нам наводить порядок в палатке. К утру в нее набивались десятки таран-тулят. Маленькие, всего с гривенник, они еще не могли кусаться, но то, что это будущие грозные пауки, заставляло нас быть суровыми. Мы перетряхивали все вещи, ловили паучат, где посветлее, а в темных углах ими занимался Кешка.

Днем ветер обычно стихал. Тогда мы спускали паруса, уходили в дюны или, когда море было еще недалеко от нас, шли к нему. Берег в этих местах пологий, и можно пройти сотни метров, вода — чуть выше колен. Море сейчас мелеет, берег все больше обнажается. Вдоль него встречаются пляжи чуть ли не километровой ширины. У занесенных песком прито-пленных лодок, брошенных невесть когда многочисленными рыбацкими бригадами, мы ловили бычков. Они прятались под днищем, зарывались в песок. Мы нащупывали их спинки, а потом хватали обеими руками. Брошенные в лодку бычки прямо на глазах меняли свой цвет и из черных становились серыми, как песок Ha^J дне. Дюжины бычков хватало Кешке на день.

У берега водились креветки. Немного меньше своих тихоокеанских родственниц, они были совершенно прозрачны. Кешку сажали на банку в лодке и преподносили креветок десятками. Надеюсь, что об обитателях Аральского моря у него остались приятные воспоминания.

Вдали от моря в дюнах яхту кидало из стороны в сторону Кешка упорно цеплялся за мои брюки, пытаюсь удержаться у меня на коленях. Сидеть в кабине он не хотел: уцепиться не за что, и его переваливает с боку на бок при каждом крене яхты.