Вокруг света 1980-01, страница 33

столичной улицы — рассеялась вместе с дымом «фогатас» — костров, на которых портеньос жарили знаменитые «паррильядас» — куски мяса разных сортов на решетке.

...Напротив здания вокзала Ретиро находится небольшой квадрат не слишком ухоженной зелени. Лавки когда-то были зелеными, но краску смыли дожди, а дерево отполировали спины людей, которым некуда и незачем спешить. Это и есть Французская площадь. Почти в самом ее центре расположена Английская башня — сооружение из красного кирпича никому не понятной архитектуры. С высоты башни просматривается панорама порта; города не видно — его заслоняют небоскребы.

Башня стоит на небольшой возвышенности и своей треугольной, слегка округлой формой напоминает носовую часть корабля. Об это здание разбивается толпа приехавших на поиски счастья в столицу людей. Они приехали из провинции — из Сальты, Тукумана или Сантьяго дель Эстеро. Толпа, как морская волна, обтекает дом-корабль и расплывается в обе стороны города, в котором — увы! — вряд ли найдется для них место...

МЕРКАДО ДЕ АБАСТО

Первое впечатление непосвященного: в этом хаосе никому и никогда не разобраться! Но это не так. Старейший рынок города живет четко налаженной жизнью. Она начинается до рассвета урчанием моторов, цокотом копыт, выкриками цен, перебранкой грузчиков...

Тротуары Корриентес и прилегающих к ней улиц завалены горами овощей, тушами волов, баранов и свиней, кое-как завернутых в мешковину, — санитарный инспектор тоже человек, ему тоже жить надо! Непрерывно подъезжают машины с рыбой, с птицей, с фруктами... Идет торговля оптом.

— ...А! Паскуаль... Опять ты привез свою дохлятину? И сколько ты хочешь за этих петухов? Ведь это же петухи?

— Это петухи?!.

— Ты меня будешь уверять, что привез индюков, а, Паскуаль?

— ...Одно тухлое яйцо — и я высыпаю машину на дорогу!

— Чертов мошенник! В прошлый раз я выбросил сотню...

— ...Холодно, сеньор. Руки замерзли, согреться бы...

— Грузите побыстрее, вот и согреетесь.

— По маленькой бы, дон Исидо-ро...

— Работа согреет, мучачос!

Ревут моторы, фыркают лошади, с

противоположной стороны улицы доносятся выкрики официантов. Часть продуктов перегружается на другие машины и повозки, часть всасываег в себя ненасытная утроба рынка.

Среди тюков и корзин рыщут неясные фигуры, подбирая то, что упало или плохо лежит. Нищих ругают больше для проформы — с незапамятных времен они кормятся возле рынка.

К семи часам тротуары пустеют, шум и гам перемещаются внутрь рынка. Начинается розничная торговля.

Еще не так давно портеньо, а вернее, лортенья — его жена, поскольку покупки — дело женское, не особенно торговались. Мясо покупали килограммами, и притом лучшего сорта. Чтобы понять, насколько изменилась жизнь в Буэнос-Айресе, достаточно прислушаться к диалогам у прилавков.

— Добрый день, донья Клеменсия. Как дела?

— Вы еще спрашиваете? Вот думаю, что такое приготовить. Ведь завтра воскресенье: чего доброго, дочь с семьей пожалует на обед. А их четыре рта!

— Вот хороший кусочек, донья Клеменсия. Чем не вырезка?

— С каких это пор окорок стал вырезкой?

— Вы же сами сказали...

— Ладно уж! Авось не разберутся... — и, тяжело вздохнув, донья Клеменсия достает кошелек.

Старый человек подходит к прилавку нерешительно, с виноватым видом.

— Ну, дон Матео, где это вы пропадали?

— Да вот, как вам сказать... Пенсию задержали. Неудобно, и...

— Не знаю, как и быть, дон Матео. У вас и так уже много взято...

— Я знаю. Но на одних макаронах... сами понимаете... От меня даже кошка ушла. Обещают на той неделе. С вашим покойным отцом, бывало...

— Триста граммов, дон Матео. Больше не могу.

— И сколько это будет?

— Сто тысяч.

— Господи! А еще квартира...

...Меркадо де Абасто не только чрево, но и пульс города...

ТАК И НЕ СТАЛ ПОРТЕНЬО...

Николай Матейко — выходец из Западной Украины. В Аргентине он уже пятьдесят лет. Старый поселенец, познавший великий кризис тридцатых годов, зеленый ад Чако и Миссионеса, езду на крышах товарных вагонов. С легкой руки тогдашнего министра внутренних дел Крот-то, разрешившего такие поездки, по сей день в Аргентине называют «кротос» всех бездомных бродяг.

Матейко так и не стал портеньо. Но он стал человеком дела. Этим и отличается он от многих тысяч своих соотечественников, проживающих в Аргентине.

Недавно супруги Матейко, на пятидесятом, юбилейном, году прожи

вания в Аргентине решили сделать себе подарок — посетили родную землю. Приехали туристами на три месяца в Советский Союз.

С тех пор Николай Матейко изменился, в нем что-то словно надломилось, пропала былая уверенность. Знал он всегда свои дела, знает, что такое деньги. А в Советском Союзе, когда люди спрашивали, он не смог назвать ни одной примечательной аргентинской книги, ни одной театральной постановки, ни одного музыкального произведения.

Матейко контактирует со многими эмигрантами разных политических убеждений. Сам он политикой никогда не занимался. Естественно, после возвращения в Аргентину многим захотелось услышать его рассказ о поездке. Дом супругов Матейко стоит на южной окраине Буэнос-Айреса. Здесь в основном проживает рабочий люд. Но послушать Матейко приезжали и из других районов. Многие были поражены.

— Пропаганда пропагандой, но трудно поверить, что к моему дригёз-ду перестроили все родное село, да еще дали высшее образование чуть ли не половине его жителей.

Некоторые пытались возразит^».

— Вам, дон Мыкола, показали то, что им нужно было показать.

— Добре, сеньор. Но вот я почувствовал недомогание и пожаловался родственникам. Они вызвали врача. Пришла молодая женщина. Я и глазом не успел моргнуть, как она меня выслушала, измерила давление, осмотрела и сказала, что ничего страшного нет. Резкая перемена климата, питания, ну и, конечно, возраст. Ей предложили чашку чая, она его выпила и еще поблагодарила. Это она еще нас поблагодарила! За чашку чая!

Некоторые эмигранты перестали посещать дом супругов Матейко. Другие все чаще стали обращаться к нему за помощью. Матейко теперь никому не отказывает, и это многих удивляет. Особенно его собственных рабочих.

— Че, Альберто, слушай, что это с нашим хозяином?

— А что?

— Он вроде бы изменился...

— После того как побывал в Европе...

Скуластый парень вставляет, понизив голос:

— Я слышал, вроде он был в Советском Союзе...

— Иди ты!

— А что?

— Тише, мучачос, вот он идет.

— Давайте спросим!

— Ты с ума сошел!

— А что? Если он был в Сокэзе...

— А если нет? Тебе что, работа надоела?

И мучачос, с интересом огляды-. ваясь на Николая Матейко, не спеша расходятся по рабочим местам.

31