Вокруг света 1980-01, страница 42

«Мы, члены братства судоводителей, связаны обетами и клятвами не дать кораблю погибнуть, пока его не настигнет предопределенное. Мы, поднимаясь на борт, берем с собою наши жизни и судьбы. Мы живем, пока наш корабль цел, и умираем с его гибелью».

Суда, стоявшие вокруг на внешнем рейде, провожали «Тигрис» гудками. «Славск», «Одесса», — читаем на борту огромного сухогруза. Мы проходим с ним рядышком, бок о бок. «Привет! — кричали с палуб. — Счастливого пути!» А кто-то, видимо судовой радист, просил' уточнить марку нашей радиостанции и используемые ею частоты.

Затем ветер стих.

Мы остались без хода, без управления на оживленнейшем фарватере, который надо было покидать как можно скорее. Надеялись, что хотя бы течением дотащит нас до буя. Там привяжемся и переждем затишье. Буй приближался, до него оставалось каких-нибудь два кабельтова, но тут начался прилив, и «Тигрис» поволокло обратно к берегу, к Фао.

Получался конфуз, скорее, правда, обидный, чем опасный: днем наскочить на нас, не заметив, мог бы разве только слепой. Но это днем, а если штиль продержится до темноты?

И тут на волнах показалась странная посудина красного цвета, безвесельная. Люди в ней в оранжевых спасательных жилетах то привставали, то приседали, словно качали пожарную помпу: шлюпка была оборудована ручным приводом к винту. Без лишних слов нам бросили буксирный конец и потащили к бую. Однако им не удалось нас даже сдвинуть, десять человек в двадцать рук крутили винт без всякого эффекта.

— Пусть соединят нас с буем веревкой, попробуем подтянуться сами, — подал идею Хейердал.

Идея была правильная. Шлюпка с надписью «т/х «Славск» налегке устремилась вперед, а мы наращивали канат — бухта за бухтой. И когда цель была уже в двух шагах, последний узел, затянутый нами, развязался. Сейчас легко вспоминать, а какое нас тогда взяло зло и какой стыд мы испытали!

Спустили на воду свою надувную лодчонку, сели в нее вдвоем с Асбьерном и кое-как догребли до шлюпки — извиняться, -знакомиться и держать совет.

— Давайте побуксируем вас «Славском»! — с ходу предложил моряк, помогавший нам стать борт о борт.

Я замялся: решение неожиданно кардинальное, трудно его обсуж

дать без санкций капитана, согласится ли он?

— Так я и есть капитан, — успокоил моряк. И назвался: — Игорь Антонович Усаковский.

Теперь я о нем многое знаю. Тридцать четыре года службы на флоте, из них двенадцать — в антарктических широтах, на китобойце, опыт, знания и решимость в любой критический момент брать ответственность на себя.

Бот вернулся к «Тигрису» — пришлось и мне покрутить винт, запарился с непривычки, весла, по-моему, приятней. Усаковский же пересел в нашу резиновую лодку, и Асбьерн повез его на ожидавший невдалеке теплоход.

«Славск», громадина водоизмещением восемнадцать Тысяч тонн, надвигался медленно, осторожно. С него подали конец в шлюпку, к шлюпке прицепились мы, и процессия, коей никогда до того не видел и впредь не увидит Персидский залив, с черепашьей скоростью двинулась.

Путь предстоял близкий: нам лишь бы убраться с фарватера и поштилевать где-нибудь в безлюдном уголке. Около четырех вечера теплоход остановился, к нему подтянули и пришвартовали «Тигрис», и мы отправились на «Славск» с благодарственным прощальным визитом. Капитан, однако, не был, как выяснилось, настроен на расставание. За ужином он осторожно намекнул, что время для выхода в залив выбрано не самое лучшее, в декабре норд здесь задувает редко. И предложил нас потянуть еще немножко, к маяку Шатт-эль-Араб, до него примерно тридцать миль на юго-восток, там все-таки легче ловить ветер и лавировать.

Хейердал колебался.

— Престижа вы не уроните, — настаивал Игорь Антонович; — Открытое море начинается за маяком. Я, в сущности, вывожу вас из района порта, разве это предосудительно?

В общем, в двадцать один час с минутами винты «Славска» заработали, и караван тронулся в прежнем порядке: теплоход, шлюпка в качестве амортизатора, следом мы.

2 ДЕКАБРЯ. Утром проснулись от качки. Маяк — вот он, по волнам гуляют барашки, ветер свежий и до безобразия неподходящий, почти встречный.

Днем Тур, Норман, Детлеф и я вновь переправились на «Славск» — разузнать насчет погоды. Запросили по радио прогноз — ответ неутешительный.

3 ДЕКАБРЯ. Отшвартовались. С большим трудом подняли парус, опустили оба выдвижных киля и пошли — не к Бахрейну, а скорее

в сторону Кувейта. Под острыми углами к ветру, как сразу определилось, «Тигрис» ходить не может, для него предел — галфвинд, и то через силу, плюс еще снос течением, практически нас волочило строго на запад.

К ночи волнение разыгралось, у двоих членов экипажа симптомы морской болезни. Решили стоять на вахте попарно и по две смены.

Около одиннадцати ночи меня разбудил крик Тура: «Все наверх!» Прямо по курсу — огни: это остров Файлака, нас несет на его камни. Упал сброшенный парус, мы кое-как свернули его и закрепили. Детлеф спешно готовил носовой якорь. Надо бы сперва плавучий, чтобы погасить скорость, но наши навигаторы не желали никого слушать. Якорь пошел, взял дно, и трос лопнул, как нитка.

Детлеф не унывал, у нас в запасе имелся еще один якорь, маленький, на корме. Привязали к нему веревку, надежную, трехсантиметровой толщины, — подарок матросов «Славска». Бросили, якорь опять-таки взял дно, веревка натянулась и... развязалась.

Тогда выбросили плавучий парашют, с которого и надо было начинать, подняли повыше рули, чтобы меньше было риска их поломать, когда врежемся (как будто нам только что и грозило что потерять рули!), и на этом борьба за лодку и за себя кончилась. Средств к спасению не оставалось никаких. Огни острова приближались.

4 ДЕКАБРЯ. В четыре часа я принял вахту. Почти сразу же на мостик поднялся Хейердал.

— Дрейфуем?

— Дрейфуем. Парашют не держит.

— Может, попробуем поднять парус и обогнуть скалы?

— Понесет в щель между островом и материком, а там рифы, отмели... Знаешь, что говорит об этом береге лоция?

— Нет, не знаю.

— Что на него не рекомендуется высаживаться без вооруженной охраны.

Тур медлил, мялся и наконец предложил будничным тоном, словно речь шла о чем-то незначащем:

— Возьми прожектор, посигналь, как положено: три точки — три тире...

Я ушам своим не поверил. Тур приказывал дать «SOS»!

Ни на «Кон-Тики», ни на «Ра» до этого дело не доходило, ни разу в жизни Хейердал не подавал сигналов бедствия. Неужели нам сейчас настолько плохо?! Не было ни великанских валов, ни рушащихся мачт, ни других признаков смертельной опасности — просто под хмурым небом, цри пй#ибклльном

40