Вокруг света 1980-01, страница 44

— Пятьсот!

— Чего пятьсот?

— Пятьсот кувейтских динар за буксировку.

— Сколько?!

Цена была баснословной. Тур отказывался наотрез. Усаковский качал головой:

— Ну синдбады, ну мореходы...

Шхуна, независимо свистнув,

умчалась так же стремительно, как и появилась. Никакая рыбная ловля ее не интересовала. Специально наведались: пробовали сорвать куш. А мы продолжали дрейфовать в сторону рифов — об этом нам откровенно сообщили со «Славска», уточнив с помощью радара нашу скорость и курс.

Вновь собрался летучий совет. Решили развернуть «Тигрис» носом к мотоботу и поднять в помощь мотору парус.

Минут сорок разворачивали, отцепляли кормовой канат, заводили носовой, шлюпку швыряло на нас, нас — на шлюпку. Перетащили парус вместе с реем с правого борта на левый — операция тоже не из легких. Подняли. Грот заполоскал, надулся, и мы убедились, что нас по-прежнему тащит не туда. Нос нацелен на север, а движемся на запад: дрейфуем боком.

Подскочила вторая шхуна, родная сестра предыдущей, — все они, похоже, вились поблизости, как коршуны в ожидании добычи. Теперь уже Тур был согласен на все. Дау взяла нас на буксир.

Игорь Антонович связался по рации со «Славском», объяснил ситуацию и приказал идти наперерез. До вероятной точки рандеву насчитывалось миль семь, а уже спускался вечер. Дау гнала вовсю, нас болтало, встряхивало, оставалось надеяться, что соломенный корпус «Тигриса» как-нибудь вь^ержит рывки и качку.

Разговоры — если можно считать таковыми отрывочный обмен репликами — шли о дау. Мы находились близ единственных на земном шаре верфей, где эти суда строят. Дау — традиционная гордость Кувейта, символ государства, их изображения красуются на здешних монетах и бланках гербовых бумаг.

Карло сообщил, что владеть собственным дау вправе только коренной кувейтец. А заниматься мореходством тому же кувейтцу по местным обычаям не подобает: черный, зазорный труд. Поэтому на дау сплошь наемные экипажи — иракские, иранские, йеменские.

Дау развозят мелкие партии груза, не брезгуют контрабандой — отчаянно борются за существование, хотя дни их, конечно, сочтены. В водах, кишащих многотонными танкерами и сухогрузами, для древних суденышек нет места. Скоро лишь на гербах да в воспоминаниях

останутся косые их паруса с наклоненной к носу мачтой...

Одновременно на мостике «Тигриса» происходил другой разговор — между Хейердалом и Усаковским, очень для нашей лодки важный. Реконструирую его по тому, что мне позднее сказал Тур.

— Ваше самостоятельное плавание по Персидскому заливу с точки зрения задач экспедиции было результативным?

— Разумеется. Мы испытываем образец шумерского судна и уже на основании дня пути пришли к кое-каким выводам.

— Что же выяснено?

— Что парус мал, что для лавирования наших выдвижных килей недостаточно.

— Будете совершенствовать то и другое?

— Да, как запланировано, на Бахрейне.

— Значит, до Бахрейна пауза?

— Допустим, что так.

'— Извините за расспросы, я не иа^ любопытства. Раз определенный этап эксперимента завершен и дальнейший путь до Бахрейна ничего не убавит и не прибавит, не рациональней ли, если «Славск» доставит вас туда на буксире? По времени экономней, для «Тигриса» безопасней, экспедиционным идеям ущерба нет...

— Я сам хотел просить вас об этом...

5 ДЕКАБРЯ. Ночь. Показался «Славск». Он сверкал всеми огнями и представлялся нам сияющим раем. Но как подойти, как привязаться, как страховаться?

Решили следующее: вначале на «Тигрисе» бросят с теплохода буксирный трос, потом мотобот отвезет на «Славск» капитана с помощником, сменит экипаж и вернется, и мы вновь к нему прицепимся, чтобы он был между нашей лодкой и кораблем.

Пишу «мы», «нашей», а мне в этих эволюциях уже не надлежало участвовать. Тур распорядился, чтобы я переселился на «Славск» для координации действий и связи. Приказы не обсуждают, хотя уходить с «Тигриса» очень не хотелось. Подумал: если уж идти, то лучше с кем-нибудь вдвоем. С тем же Карло — пусть, коли представилась возможность, примет пресный душ и сменит на больной ноге повязку. Тур согласился, а мы вчетвером — Усаковский, Гарас, Карло и я — перелезли в мотобот, меж тем как дау, приняв мзду, исчезла в ночной мгле.

Последние метры до теплохода достались чуть ли не трудней, чем все предыдущие. Волны гуляли в два человеческих роста, еле-еле сумели мы прижаться к борту «Славска», который нависал высо

ченной отвесной горой, и вскарабкались по штормтрапу. Мотобот поднимали около часа, до того трудно было взять его на тали и подтянуть.

Кстати, сразу обнаружилось, что с возвращением мотобота к «Тигри-су» ничего не выйдет. Его опасно использовать в качестве промежуточного демпфера, на подобные нагрузки конструкция не рассчитана, и шлюпку может разорвать пополам. Во время гонки за дау матросы не раз ждали, что это вот-вот случится.

Вызвал по радио Тура, объяснил: придется обойтись без амортизатора. Договорились, что буксирный конец будет удлинен до двухсот пятидесяти метров. Тур просил держать минимальную скорость, я советовал ему держаться в кильватер «Славску», прятаться за теплоходом от ветра.

Следующая радиограмма, отправленная мной, предназначалась гораздо более дальнему адресату.

«Москва, Министерство морского флота, министру Т. Б. Гуженко.

Уважаемый Тимофей Борисович! Лодка «Тигрис» с международным экипажем на борту испытывает большие затруднения в проходе Персидского залива из-за неблагоприятных метеоусловий. Приняв сигнал бедствия, к нам на помощь подоспел экипаж черноморского теплохода «Славск», что помогло избежать посадки на рифы. В настоящее время «Славск» буксирует «Тигрис» в безопасный район. Для его достижения требуется около двух суток — плавание осложняют сильный встречный ветер и волнение. Убедительно просим разрешить капитану теплохода «Славск» продолжить буксировку».

Беда! В семь утра меня разбудил Игорь Антонович:

— Начинаем охоту за «Тигри-сом». Оторвался буксир!..

Вылетел на палубу. Где «Тигрис»?! Вот «Тигрис»! Какой же он жалкий, маленький и как его качает и колотит! Волны трехметровые, ветер штормовой в семь-восемь баллов, лодка неуправляема, ее может разнести по соломинке буквально на наших глазах!

Здесь Игорь Антонович Усаковский снова доказал, что он мужественный моряк и верный друг. Он решил передать буксирный трос прямо с борта «Славска» — операция не только рискованная, но и невероятно сложная. Представьте себе громоздкое судно, которому надо маневрировать вокруг крошечного суденышка, причем так маневрировать, чтобы держаться достаточно близко для метания выброски и достаточно далеко для ударов в борта.

42