Вокруг света 1980-03, страница 12
распространения и была заменена другой: при рождении ребенка заливали свежедистиллированным кальвадосом бочонок, а то и два, и выдерживали его до свадьбы. Кальвадос дистиллируется из яблочного . сидра, в который перерабатывается 66ль-шая часть нормандских яблок. Раньше в каждой деревне имелся специальный каменный пресс — своеобразная «яблочная мельница» из двух тяжелых жерновов с высокими краями. Жернова вставляли друг в друга и приводили в движение ходившей по кругу лошадью. Ныне каменные прессы почти всюду заменены гидравлическими. В прежние времена сам сидр пользовался в Нормандии не меньшей популярностью, чем кальвадос, но теперь он все более уступает свои позиции привозному виноградному вину. «Ничто не вечно в этом мире. Все приходит и уходит. И только кальва бессмертна», — говорят нормандцы. Кальвадос обычно называют яблочной водкой, но по способу изготовления его вернее было бы считать яблочным коньяком. Дистилляция лишь промежуточный этап, за которым обязательно следует период выдержки в бочках. Как и виноградный коньяк, кальвадос чем старше, тем больше ценится, и его возраст — предмет особой опеки. Когда я был во Франции, против производителя кальвадоса Андриена Камю было возбуждено судебное дело за обманное «устарение» продукции... «ТЕТУШКА МАТИЛЬДА» Замка мы так и не увидели, зато попали на ферму, настоящую нормандскую ферму. Туман исчез так же мгновенно и неожиданно, как и -появился. Пока мы в сопровождении Габриэля и его подружки шли к «тетушке Матильде», Габриэль успел прочесть целую лекцию о «нормандской натуре», — Между прочим, вам повезло, что встретили нас, — сообщил он. — Нормандцы, как правило, люди недоверчивые, не любят посторонних. Но коль скоро вы прошли здесь испытательный срок или вас представили свои, вас принимают, как близких родственников. Нормандцы, пожалуй, более, чем другие жители Франции, сохраняют верность обычаям старины. Например, достаточно нормандцу крикнуть «Аро!», и все, кто его услышит, обязаны тотчас же прийти на помощь. Будьте уверены, обязательно придут... Другое типичное нормандское словцо — «топла». Оно означает — «по рукам». Нормандец скуп на обещания, но, дав слово, держит его исправно. Издавна оно имело для него абсолютную ценность, а большинство торговых сделок совершалось без единого письменного документа. — До сих пор, — продолжал Габриэль, — сохраняется древний семейный уклад. Девушки в нормандской семье, как правило, получают лишь приданое, не участвуя, в разделе имущества после смерти- родителей. З.ато в семье мужа нормандка — полноправная хозяйка. Попробуйте предложить нормандцу сделку, и он, прежде чем дать согласие, обязательно скажет: «Я должен посоветоваться с женой». Отсюда уди вительная для Франции супружеская верность. «Тетушка Матильда» оказалась моложавой, стройной, высокой женщиной. Она вдова, живет на ферме с двумя сыновьями двадцати четырех и двадцати лет; во время нашего посещения оба отсутствовали по хозяйским надобностям. Габриэль представил нас хозяйке, предварительно детально раоспросив ее о здоровье и самочувствии каких-то Нажёз, Нитуш, Англэз. Как мы потом поняли, речь шла о коровах. Их у хозяйки более ста голов, и всех она знает по именам. По просьбе Габриэля «тетушка Матильда» достала с полки ящичек — картотеку своего стада, куда были занесены клички коров, их «биографии» и ро-. дословные до четвертого колена, — а также несколько альбомов, в которых вместо фотографий родственников были снимки всех рогатых обитателей фермы. Многих из. них давно уже не было в живых, о чем можно судить по траурной кайме вокруг фотографии. — Вот этот бычок — ровесник Мишеля, моего младшего сына. А этот бык, представляете, вошел в исто- ' рию. Во время оккупации он поднял на рога немецкого солдата. Беднягу пристрелили из автоматов, а свекра моего чуть не посадили. Об этом потом написали в подпольной газете, — рассказывала хозяйка. Вела она себя с нами запросто, точно каждый день ей приходилось принимать у себя русских из Москвы. Единственное, о чем она нас спросила, внимательно оглядев, — давно ли мы знаем Габриэля. Габриэль толкнул меня под столом ногой, и я ответил, что давно, конечно же, давным-давно... На прощание нас угостили кальвадосом. Вернее, сначала в соответствии с современным нормандским этикетом на стол была поставлена бутылка виноградного вина. Но пос-лё того как Габриэль заговорщически подмигнул хозяйке, рядом с «импортным» вином появилась массивная деревянная бутыль с самодельной «кальвой». — Жаль, что вы спешите, — сказала «тетушка Матильда», — а то я угостила бы вас свежей рыбой. У меня хорошие карпы. — Ты знаешь, она их ловит прямо из гостиной, — сказал Габриэль, когда, распростившись с «тетушкой Матильдой», мы покинули ферму. — Прямо под окном у нее пруд, в котором она разводит карпов. Я несколько раз присутствовал при этой процедуре. Распахивает окно, берет леску с крючком, насаживает на него кусочек картофеля, бросает в пруд и тут же тащит обратно... Карпы у нее действительно замечательные. Идиллия, не правда ли? Я кивнул, но, честно говоря, мне мешала статистика, почерпнутая из французских газет. Мне было известно, например, что реальное положение мелких и средних ферм во Франции, к коим принадлежала и ферма «тетушки Матильды», далеко от идиллического. С 1960 по 1977 год исчезло более 700 тысяч крестьянских хозяйств. Тем же семейным хозяйствам, которые уцелели ценой самоотверженных усилий, напряженного труда и значительных затрат на модернизацию, каждый день приходится сражаться за существование. Под давлением крупных монополий и в результате борьбы правительства за рентабельность сельского хозяйства — то есть, по сути дела, борьбы против мелких хозяйств — с 1974 года доходы крестьян постоянно уменьшаются, а их расходы возрастают. В 1972 году цена одного трактора мощностью 45 лошадиных сил равнялась цене 39 тысяч литров молока, а спустя пять лет такой трактор можно (было окупить уже 50 тысячами литров. Эти сухие цифры, уже изрядно надоевшие городским жителям, меркнут, словно в тумане, на фоне ослепительно зеленых нормандских пастбищ, опрятных фермерских домиков, яблоневых рощ на склонах холмов. Но ведь не из воздуха возникли эти цифры, ведь стояли же за ними и реальные человеческие судьбы, и живые люди. Возможно, что и у них, не выдержавших конкуренции и разорившихся, тоже когда-то были уютные коттеджи с мебелью под старину, на полках заботливо хранились архивы коровьего стада, а под окном резвились жирные карпы,- но потом медленно и мучительно кли разом, в один день, вдруг все исчезло, и остались лишь туман на дорогах и горькая неизвестность, поджидающая в чужих и не ждущих никого из них городах... В одном из городков, неподалеку от Мон-Сен-Мишель, центральная площадь была завалена картофелем. Я поначалу решил, что это своего рода оптовый рынок. Но когда мы свернули с площади, мой товарищ сказал, не спуская глаз с дороги: — Видел картошку? Это фермеры из окрестных районов выражают протест. Местный рынок захватили итальянские и греческие экспортеры, а Англия установила эмбарго на ввоз французского картофеля. В результате нормандцам приходится сбывать оптовым торговцам свою продукцию по ценам, которые даже не покрывают расходов по сбору. Это грозит разорением сотням хозяйств... НОРМАНДСКОЕ ЧУДО Во время прилива это маленький скалистый островок. Когда море отступает, обнажая песчаное дно, он становится частью материка. Чудо природы и чудо гения человеческого 10 |
