Вокруг света 1980-10, страница 20

никают трения в семье, уверенность в себе постепенно улетучивается, и человек теряет сон. Лишь общество таких же, как он, неудачников-безработных помогает ему пройти через этот трудный период, который может длиться до года.

Если по истечении этого срока у человека все еще нет работы, он начинает привыкать к своему новому состоянию и соответственно старается приспособиться к нему: у него уже нет никаких запросов, лишь бы только как-то прожить сегодняшний день. В масштабах всей страны четверть из полутора миллионов безработных имеет стаж больше года — то есть столько же, сколько находится у власти консервативное правительство Маргарет Тэтчер. Самое ужасное, что по мере углубления депрессии их число будет расти.

Традиционно жители Северо-Восто-ка Англии были тяжелы на подъем, то есть предпочитали работать там, где родились и выросли. Поэтому кое-кто склонен обвинять их в малоподвижности, из-за которой, мол, и проистекают все беды. Но вот что говорит на сей счет мэр Саут-Шилд-са Альберт Эллиот, 39 лет трудившийся на шахте. Он твердо уверен в том, что люди имеют право работать у себя на родине, где жили их деды и прадеды. Требовать от них иного все равно что добиваться насильственной эмиграции, как это было с ирландцами в прошлом веке во время «картофельного голода». «С какой стати они должны уезжать? Здесь их родная земля, в которую они вросли корнями, нужно обеспечить людям возможность жить в приличных условиях именно на ней. В конце концов, это их право, молочные реки с кисельными берегами на Луне им ни к чему», — говорит Альберт Эллиот.

Впрочем, сам мэр мрачно предрекает, что жители Северо-Востока кончат так же, как американские индейцы: они будут нужны только для массовок на съемках фильмов о былой жизни в этой части «доброй старой Англии».

Если люди средних лет и пожилые являются печальными свидетельствами умирания промышленности, то молодежь олицетворяет собой еще более ужасную человеческую трагедию. По приблизительным подсчетам, в нынешнем году на каждых трех выпускников школ приходится лишь одно рабочее место. Положение поистине катастрофическое, причем многочисленные программы, призванные обеспечить молодежь хотя бы временной работой, лишь маскируют, но не исправляют его.

Большинство оканчивающих школы может предложить только свои руки, самих, себя, но вот они-то в силу целого ряда причин как раз и оказываются ненужными. Полученные

за годы обучения знания на поверку оказываются недостаточными, чтобы выполнять квалифицированную работу. По словам Уола Хобсона, служащего муниципалитета Саут-Шилд-са, занимающегося вопросами профессиональной подготовки, «многие родители просто не понимают происшедших за последние годы изменении. Они говорят: «Мой мальчик не смог устроиться учеником. Что же мы теперь будем делать?» Для них это конец света. А вот о том, что парню вооОще может не удаться найти ра-ооту, они просто не задумываются, между тем даже на шахтах существуют длиннющие очереди для тех, кто хочет дооывать под землей уголек. Впрочем, и сами подростки часто не слишком-то стараются куда-нибудь устроиться. Спроси их, чего они ждут да привередничают, и услышишь в ответ, что «на худой конец» пойдут на шахту. Для бывших школьников бывает настоящим ударом, когда они узнают, что на шахтах нет свободных мест, причем при найме предпочтение отдается детям шахтеров».

Что же касается программ, осуществляемых властями, то в качестве примера возьмем одну из них, громко именуемую «Программой обеспечения возможностей для молодежи». Ь соответствии с ней молодые люди под руководством инструкторов занимаются тем, что выравнивают площадки для стоянки автомашин, приводят в порядок церковные? дворы и кладбища, красят стены, убирают мусор на" пустырях. Многие не без основания указывают, что такие программы просто напросто откладывают превращение школьнике^ в безработных с 16 до 18 лет причем они вступают в самостоятельную жизнь разочарованными, с горечью в сердце после столь обескураживающего начала.

В течение, по крайней мере, двадцати лет мы на словах признавали, что количество рабочих мест будет уменьшаться и у людей в будущем появится больше свободного времени. При этом предполагалось, что б>дет расти и благосостояние. Теперь настало время осуществления этих прогнозов, только происходит оно на фоне спада промышленного производства, а не всеобщего процветания. Новый «праздный класс» составляют не относительно состоятельные мужчины и женщины, живущие в прекрасных условиях, а люди, выброшенные на свалку, у которых нет ни денег, ни возможностей, чтобы наслаждаться свободным временем. Они ютятся в трущобах, опустошенные, деморализованные, впавшие в отчаяние. И никакие стимулы и даже урезывание пособий не а силах вывести их из состояния апатии. Закручивание гаек в отношении этих людей, которые не могут сами помочь своей беде, ведет лишь к тому, что

безработица превращается в чреватую взрывом политическую проблему.

Горькая правда заключается в том, что наше общество, неразрывно связанное с трудом, не может обеспечить своим членам возможность трудиться.

МЯТЕЖ НА ГРОСВЕНОР-РОУД

На Гросвенор-роуд, главной улице бристольского района Сент-Пол, есть кафе под названием «Блэк энд уайт». Между тем посетители с белой кожей в нем большая редкость, поскольку сам Сент-Пол — это гетто, где живут исключительно «цветные». Дом, в котором расположено кафе, отличается от соседствующих с ним таких же унылых, обветшалых образцов викторианской архитектуры разве что остатками бело-голубой покраски да пыльными стеклами окон, по которым змеятся многочисленные трещины. Не будь внутри стекол проволочной сетки, они бы давно вывалились. Случайный прохожий пройдет мимо кафе, скорее всего даже не заметив его. Однако в апреле о «Блэк энд уайт» заговорила вся Англия. Именно здесь произошел инцидент, вылившийся в самый крупный, а главное, совершенно неожиданный взрыв возмущения за последние годы, когда сотни молодых ве-стиндцев дали настоящий бой полиции. «Это было подобно грому с ясного неба», — сказал мне позже один из руководителей «цветной» общины. И хотя на следующий день в небе опять сияло солнце, эхо раскатов этого грома все еще звучало: на всех перекрестках Сент-Пола стояли патрули, как минимум, из четырех полицейских, а на улицах гремели молотки, забивавшие досками выбитые окна.

Бристольцы, считавшие, что они ведут себя достаточно терпимо в таких щекотливых вопросах, как цвет кожи, были обескуражены. А остальное население «доброй старой Англии», - проснувшись, в изумлении спрашивало себя: если подобный взрыв гнева произошел там, что может случиться в недалеком будущем в таких «прославленных» городских гетто, как лондонский Брикстон или бирмингемский Хэндзуорт?

Сент-Пол — небольшой район, расположенный приблизительно в миле к северо-востоку от центра Бристоля, где проживает около семи тысяч человек, из которых половина — потомки выходцев из Вест-Индии. Всего же в Бристоле их насчитывается от 12 до 20 тысяч. Первые вест-индцы появились здесь еще во времена работорговли, когда Бристоль был процветающим портом. Это дсет кое-кому основание горько шутить, что он наконец-то пожинает давно перезревшие плоды.

Руководители самой «цветной» общины говорят: «Мы предупреждали

18