Вокруг света 1980-12, страница 47

многократно отражались в облаках, как в параллельных зеркалах, и от этого самолет стал похож на пылающий факел. Хотя причина явления прояснилась, но вся эта иллюминация действовала на нервы, и в глубине души летчик ждал очередной каверзы. К тому же игра огней порядком утомляла зрение. Приказ командира —• и один за другим гаснут бортовые огни, В наушниках раздается голос радиста, младшего лейтенанта Макарова:

— Связь с аэродромом установлена. Работе мешают сильные грозовые разряды!

Меж тем болтанка стала усиливаться. Чтобы ослабить напряжение, включили автопилот. Пришло время определиться. Командиру вспомнилась шутка знакомого моряка: «Лучший способ определиться — это опросить местных жителей!» Но штурману Водянику не до шуток. По его расчетам, луна уже должна быть над горизонтом, и, ожидая ее, он «загорает» в астролюке. Минуты идут, стрелки альтиметра перешли за 3 тысячи метров, но облачность пробить никак не удается, Штурман сомневается в курсе — вроде бы ветерок снес в сторону, надо бы поправку определить. Но какую? Видимо, пока надо держаться прежнего курса.

Водяник появляется в пилотской кабине. Пискарев спрашивает:

— Как дела, штурман? Удалось за луну зацепиться?

— Пока нет. Но поправку опреде лили по радиопеленгам. Нас немного снесло вправо, Хотя, — Водяник замялся, — в этой поправке я не очень уверен. Мне бы небо со звездами...

Чтобы успокоить Водяника, командир обещает ему «найти луну или, на худой конец, парочку звезд, да пожирней».

Альтиметр уже показывает 4 тысячи метров, а чистого неба все нет и нет. Серая вата облаков по-прежнему обволакивает самолет. Неожиданно Водяник срывается с кресла и бросается в астролюк, В наушниках слышится его торжествующий голос:

— Режим! Режим!

Командир не сразу заметил, что в разрыве облаков на мгновение показалась луна. «Режим так режим». Гидросамолет в умелых руках идет точно по горизонту, не меняя скорости, без малейшего крена,

— Готово! — радостно докладывает Водяник. — Теперь определимся как на своем аэродроме.

Командир переводит машину снова в набор высоты, но облачность не убавляется Впереди по курсу стали поблескивать молнии. Грозовой фронт поднимается все выше и выше. Командиру вспомнилось, как Чкалов рассказывал, что при пере

лете через Северный полюс такой же фронт загнал их машину на 6 тысяч метров, но пробиться? к чистому небу так и не удалось. Неужели и здесь предстоит такое же?

Между тем самолет все чаще попадает во власть мощных воздушных потоков. Стрелки приборов нервно подергиваются. Держать машину в горизонтальном положении становится труднее. Похоже, где-то совсем рядом находится самое пекло — центр метеорологического фронта* Командир пытается набрать высоту, но тщетно. Машина больше не идет вверх — не хватает мощности двигателей. Теперь уже ясно, что пролететь над грозовым фронтом не удастся. Вспышки молний, чем-то напоминающие разрывы снарядов, стандййтся все ближе. Они полыхают то спереди, то слева, то справа. От близких разрядов самолет подбрасывает вверх, да так, что экипаж вдавливает в сиденья, или вдруг резко бросает вниз, отчего каждый испытывает неприятное чувство невесомости.

Командиру пришли на память недавние боевые полеты на бомбардировку военно-морской базы гитлеровцев. Тогда над целью, в окружении разрывов зенитных снарядов, так же напряженно приходилось держать штурвал и педали. Зато, когда бомбы шли вниз, применяли противозенитный маневр. От снарядов можно было уклониться. Их полет подчиняется математической логике. А как уйти от грозового разряда? Размышления командира прерывает резкий бросок машины, при этом его голова чувствительно ударяется о верхнюю часть фонаря,

— Николай! — обращается командир ко второму пилоту. — Посмотри за управлением, перетяну ремни.

Устроившись поудобнее в кресле, лейтенант Дорофеев взял на себя управление, Но не успел командир выбрать слабину привязных ремней, как второй пилот закричал:

—• Автопилот! Автомат!

Бросок страшной силы лишил летающую лодку автопилота, причем в самое нужное время: с каждой минутой самолет подходил к центру грозы. Теперь летчикам придется рассчитывать только на себя.

Вокруг гидросамолета молнии, извиваясь, затеяли огненную пляску, Мало того что каждая из них таит в себе гибель, но они еще и слепят глаза. После вспышки нельзя различить показания приборов. Кабину задернули черными занавесками — так же, как на фронте, когда во время бомбардировок слепят вражеские прожектора, Но спереди кабину закрыть нечем... Близкий разряд сильно сотрясает самолет. Несмотря на то что оба летчика разогрелись от физической нагрузки, от близкого соседства с молнией, их охваты

вает озноб. Бортрадист Макаров доложил о выходе из строя радиостанции.

— Исправляйте быстрее! — раздался голос командирао

Радиосвязь в дальнем полете все — без нее нельзя ни пеленговаться, ни быть самим запеленгованными. По магнитным же компасам, судорожно вздрагивающим при всякой вспышке молнии, держать курс очень трудно, На счастье летчиков, есть гирокомпас, показания которого более или менее стабильны.

— Заменил блок. Радиосвязь восстановлена, но работать из-за помех трудно, — доложил радист.

Летающая лодка идет на высоте 5 тысяч метров, но чистого неба над ней все еще нет. Люди начинают испытывать недостаток кислоро^ да. Командир принимает решение: идти ниже.

Сбавлены обороты моторов, машина начала снижаться. Дышать стало легче, но зато и разряды молний внизу оказались гораздо мощней. На высоте тысячи метров гидросамолет попал в сильнейший тропический ливень. Потоки воды лупили изо всей силы по фюзеляжу лодки и крыльям, проникали внутрь через невидимые отверстия. Вода просачивалась даже через резиновые прокладки, положенные между лобовым стеклом и рамой фонаря пилотской кабины.

— Радиостанция снова вышла из строя, — сквозь треск помех в переговорном устройстве донесся голос радиста.

— Исправляйте! — успел лишь произнести командир, как нос гидросамолета пошел вверх и планка авиагоризонта исчезла за рамкой прибора.

Машина, вибрируя от непонятных ударов, встала на хвост. Командир вместе с Дорофеевым отжимают от себя штурвал, до предела опуская рули глубины, Но послушная прежде машина продолжает лезть вверх, словно в нее вселился дьявол. Скорость по прибору упала мгновенно, причем больше чем в два раза. Пискарев дал моторам полный газ, но выровнять машину никак не удается. Мелькнула мысль: как бы, грешным делом, не сорваться в штопор! Глаза впились в приборы. Большая стрелка альтиметра резво бегала по шкале, описывая круг за кругом, С управлением, взятым на пикирование, летающая лодка CTpej мительно мчалась вверх. Сильный восходящий поток грозового облака поднимал машину с такой скоро- ⁴ стью, какую не мог предусмотреть ни один авиаконструктор.

Так гидросамолет может рассыпаться от перегрузки. Оба летчика прилагают все усилия, чтобы вырваться из восходящего потока. Штурвал полностью отжали от себя,

45