Вокруг света 1981-04, страница 42

Ты лучше скажи,— обратился он к Игорю,— что эти суда делали в акватории заповедника?

— Ну, тут целая история получилась... За ними приходили,— Игорь показал на сковороду, в которой ровными рядами лежали в жиру сочно-телые тушки рыбешек.— Я не сразу сообразил, что они зашли на иваси, думал, собирают свой флот на путину... Я сейчас,— вдруг он вскочил и снова скрылся в домике.

Постепенно в поле нашего зрения стали попадаться и остальные обитатели острова. Подошел катер и встал рядом с «Биологом». Внизу около кустов черемухи, у печки, сложенной из кирпича, копошились две женщины. Евгений Борисович сообщил, что они из Москвы, ученые из Главного ботанического сада.

Вернулся Игорь с толстой тетрадкой и, отыскивая в ней нужную страницу, стал пояснять: сюда он заносит фенологические наблюдения, состояние погоды, птиц, цветение растений, появление дельфинов, акул, переписывает рефераты, связанные с экологией...

— Так вот,— глядя в тетрадку, сказал он,— третьего дня поднимаюсь, как обычно, утром на маяк — и сразу же обнаруживаю одиннадцать рыболовных сейнеров мористее острова, примерно в шести милях. И тут меня осенило: вспомнил об иваси. В прошлом году сюда заходило много косяков этой сельди. Сорок лет их не было у наших берегов. А в этом году они опять появились... Спустился вниз, передал радиограмму на Старк, начальнику охраны, что в акватории заповедника творится неладное, возможно вторжение рыбаков... И в самом деле, в ту же ночь зашли еще несколько сейнеров, встали за островом Де-Ливрона...

Игорь помолчал, будто что-то вспомнив, оглянулся и, увидев у причала только что подошедший катер, сказал:

— В тот день катер не ходил, ремонтировался. Так что мне пришлось смотреть на море и кусать локти... Но об этом я тоже сообщил в радиограмме, просил прислать вертолет. Вертолет появился, но не тот. Он пролетел над нами и ушел в залив, видимо, искал косяки рыб. А к нам пришел только мотобот. На следующее утро, поднявшись наверх, я ахнул: подошли еще четыре базы и пятнадцать сейнеров, причем один из них на моих глазах сделал первый замет. Мы решили сходить на одну из рыббаз. Идем и вдруг видим еще сейнер с сетями — он сливался окраской с нашим берегом. Подошли. Оказалось, он поднял уже тысячу центнеров и ждет перегрузчиков, чтобы отдать улов базе. Зашел на борт. Представился. Капитан сказал, что у него разрешение на лов в этой зоне есть...

Евгений Борисович, до сих пор не выдававший своего особенного внимания к рассказу Сажина, вдруг вмешался:

— Надо в таких случаях смотреть на штурманскую карту.

— Я сообразил... В лоции, которая печатается «Дальрыбой», ограничений на лов не оказалось, но что самое интересное, на карте не было координат заповедника. Я провел на их карте линии — наши границы. Конечно, ориентировочно, с мыса Гамова до мыса Теляковского, включая острова Римского-Корсакова. Обвел красным карандашом, предъявил документы и составил акт.

— А как отнесся капитан? — спросил Евгений Борисович.

— Легко... Принес он документы, я выписал данные, поблагодарил за тактичный прием, и мы разошлись.

— Да,— сказал Евгений Борисович,— рыбаки народ самоуверенный, у них есть прикрытие — начальство сказало, и все...

— Ну а дальше мы сразу направились на одну из баз. Поднялись на эту громадину, с трудом нашли каюту капитана. Принял любезно. Вызвал буфетчицу. Коньяк на стол, создал такой интим, что я растерялся сначала. Но, видимо, почувствовав мое смущение, он перешел к делу: «Да, заповедники надо охранять,— сказал капитан,— что же мы делаем... нашим потомкам ничего не останется». Я говорю: давайте обозначим координаты заповедника и передадим в ваш штаб. А он в ответ: «Сам сделаю»,— и быстро, по-морскому, написал радиограмму, вызвал радиста. Потом наливает рюмку коньяка. Я отказываюсь, но он — мол, не по-флотски получается, не выпущу из каюты. В общем, расстались с ним друзьями... Радиограмму на самом деле приняли...

— Кто? — спросил Евгений Борисович.

— Начальник экспедиции,— ответил Сажин и посмотрел на часы.— Мне надо сейчас выйти на связь с институтом. Алексей Викторович Жирмунский, директор института, должен знать, что у нас здесь все в порядке.— Игорь встал и, прихватив остывший чайник, снова скрылся в полосатом домике.

Казалось, в Сажине все еще бродило возбуждение. Заново переживая события прошлых дней, останавливаясь на подробностях, вроде бы необязательных, он словно проверял, хотел убедиться в правильности своих действий.

Вернувшись к столу, Сажин подтвердил мою догадку и продолжил разговор с той же детальностью, но уже о том, чему не был свидетелем. То, что произошло в его отсутствие, как бы являлось продолжением его действий.

— Пока мы ходили за продуктами, — Игорь опять заглянул в тетрад

ку,— пришел на «Аметисте», новом охранном судне, заведующий заповедником Юрий Дмитриевич Чугу-нов... Юрий Дмитриевич тут погонял рыбаков, составил два акта, дал радиограммы в «Дальрыбу» и крайком партии... И еще заставил рыбаков спустить шлюпки и очистить залив от мусора, бочек, которые они выбрасывали за борт. «Аметист» ушел, а на следующее утро пришли еще суда, но они уже знали о наших действиях. Это я понял, как только поднялся на борт рыбообрабатывающей базы «Шалва Надибаидзе», где находился сам начальник экспедиции. Он-то мне и сказал, что у них запломбирована фановая система, запрещен выброс мусора за борт... Кстати, как ни странно, именно начальник экспедиции и дал нам нужные, более точные адреса и имена в крайкоме, «Дальрыбе»... В общем, вчера к вечеру суда ушли отсюда,— поставил точку Сажин.— А те, что вы встретили по пути, обещали сегодня утром покинуть наши воды.

Выложив все это, Игорь хорошо и свободно вздохнул, как человек, оставивший все неприятности позади. Он принес горячий, еще с дрожащей от кипения крышкой чайник.

— Пейте! — почти крикнул он.— Чай особый, с шиповником.— Но вдруг на его лице проявилась неуловимая усталость. Видимо, поняв, что это не ускользнуло от нашего внимания^ Игорь сдался: — Да нет, ребята... все в порядке. Просто с этим шиповником у меня тоже случилось небольшое приключение.

После тающих во рту нежных иваси — правда, слегка пересоленных — мы пили терпкий обжигающий чай, а Игорь рассказывал нам еще об одном случае, связанном с буднями человека, который призван охранять природу. Я хорошо представлял, как он каждое утро поднимается на высоту, к маяку, и с биноклем в руке разглядывает безграничное пространство воды. Представлял, потому что в прошлом году, как только мы ступили на этот остров, он поволок меня сквозь колючее поле кустов, по скалам мы взбирались на верхотуру, чтобы, уходя, унести с собой полноту ощущений от этих мест. И на сей раз он, поднявшись, как обычно, утром, в бинокль увидел три судна и людей на своем берегу. Два ведра и в них что-то красное — шиповник нарвали. Он бегом пустился вниз, конфисковал собранные плоды, потребовал документы. Хорошо, опять оказались нормальные люди. Подошел с одного судна капитан на помощь своим. Игорь, воспользовавшись ботом моряков, вышел в залив и выпроводил непрошеных гостей. Моряки извинились и даже на прощание дали три свежевыпеченные буханки хлеба... Кто ел на судах хлеб, тот знает, какой он вкусный.

Я сказал Игорю, что, судя по этим

40