Вокруг света 1982-01, страница 46

деньги соберем сначала. За долбленые челноки можно получить прилично.

— Убей меня бог, раз уж такая у тебя забота, то и я тоже пособлю. Первое, наберем мы с тобой кипарисовых корней, за них тоже хорошо дают, второе, мне известен магазинчик в Майами, туда сколько ни приволоки змеиных шкур — все заберут, а потом давай наловим лягушек, ножки продадим. Провалиться мне, за лягушачьи за эти ноги цену заламывают выше крыши. Особых делов у меня сейчас по лагерю нету. Ты мне только дай знать, как время подойдет браться за дело.

— Скажу, Сет. Добрая ты душа. И спасибо тебе за пиво.— Чарли шагнул уже к лодке, но снова остановился.— Ты по болотам следы на деревьях, часом, не оставлял?

Сет в недоумении выкатил глаза.

— Ты это насчет чего?

— Метины не ставил топором на стволах?

...... Да боже упаси! Делать мне, что

ли, больше нечего? А почему ты спрашиваешь?

— Так, ничего. Наткнулся на свежие зарубки как-то на этих днях — видать, кто-нибудь из охотников струхнул, как бы не заблудиться.

— Откуда об эту пору взяться охотникам в наших краях — разве сам не знаешь? Не пойму только, какому дурню взбрело в голову шастать по лесам да уродовать деревья?

Чарли водворил Гамбо в челнок и столкнул утлое суденышко на воду.

— Значит, до скорого, Сет.

— Заезжай, Чарли, в любое время. Да смотри дай знать, когда срок настанет собирать деньги на телевизор.

В один прекрасный день на следующей неделе Кеннет Райлз, покинув агентство по недвижимости, нанес визит в редакцию « Э в ер г л ей дс ко й газеты». Альберт Лайке сидел ^а с голом, читая гранки очередного номера. Кивком он указал гостю на стул.

Райлз молча подождал, пока Лайке дочитал столбец и отложил листок в сторону.

— Ну-с, чем могу быть полезен, Кен?

— Да вот, принес вам свежий материал для газеты.— В голосе Райлза слышалось воодушевление.

-- Какой же именно?

— Я получил уведомление, что десять тысяч акров Поттеровской земли, что были проданы на Больших Кипарисовых, перешли в руки строительной корпорации «Прибой», которая намерена их освоить и превратить в новый жилой район. Особняки, многоквартирные дома, зона отдыха и спортивный комплекс с площадкой для гольфа, короче — цивилизация! Уже и название есть: «Эверглейдские виллы». Прибавьте к этому те двадцать тысяч акров, на которых развернула работы компания «Транспасифик», и вот вам од

новременное освоение тридцати тысяч акров земли. Размах! Если так дальше пойдет, заткнем за пояс Форт-Лодер-дейл и Майами.

Лайке откинулся на спинку стула. Он и сам подозревал, что надвигается нечто в этом роде, но подтверждение все же потрясло его.

— Расцвет,— проговорил он наконец недружелюбно. — Этот ваш расцвет означает, что все полетит в тартарары. Неужели вам не ясно, что он с собой принесет?

— Он привлечет сюда людей,— веско произнес Райлз.— Он принесет работу, рост предпринимательства, новые средства от налогов в казну округа, новый приток денег в обращение. Он принесет с собой прогресс.

Лайке покачал головой.

—- Он принесет с собой новые дренажные каналы, новые улицы, кучи отбросов, которые нужно куда-то свозить. Потоки сточных вод хлынут на юг, дальше отступят птица и зверь. Это вы называете прогрессом?

Такого поворота Райлз не ожидал и начинал злиться.

— Мать честная, Ал, велика ли важность —- болото! Этого добра, слава богу, хватает!

— Ой ли? Двадцать тысяч акров долой вчера, десять тысяч — сегодня, а завтра, может статься, еще тридцать тысяч? Когда же остановка, Кен? Когда ничего не останется?

— Ну а на что Эверглейдский национальный парк? — С лица Райлза стерлись последние следы воодушевления.— Не довольно ли, чтобы просто любоваться?

— Много ли толку в парке, когда в нем ничего не растет и вымерло все живое? Кто захочет им любоваться? Погибнут Большие Кипарисовые, погибнет и парк. Уж это точно.

Райлз встал со стула.

—- Я не спорить пришел сюда, Ал. Думал, вы проявите интерес, вот и все. Но, судя но вашему отношению, я сказал бы, что у вас шоры на глазах, вы в принципе против всяких новшеств — точно так же, в штыки, вы приняли деятельность «Транспасифик», строительство Аллеи Аллигаторов. Вы про-сто-напросто не приемлете перемен.

Лайке подался вперед.

— Нет, отчего же, Кен, интерес я как раз проявляю. Но позвольте задать вам вопрос. Вы лично никак не связаны с тем, что проектирует «Прибой»?

— Допустим,— запальчиво сказал Райлз.— Имею контракт как агент по продаже участков.

— Я так и думал,— печально протянул Лайке.

— Какая разница? Мои деловые контакты с корпорацией «Прибой» тут ни при чем. Я сторонник прогресса и тех, кто насаждает его в нашем округе. Впрочем,— прибавил он безучастно,— как я уже сказал, я не затем сюда пришел, чтобы вести споры. Если вам будет интересно узнать подробности, вы найдете меня в агентстве.

Райлз пошел к двери, но голос Лайк-са остановил его:

— А Билли Джо Прыгун слышал об этом? И другие, кто живет в тех местах?

— Нет еще. Но я поставлю их в известность, как только дойдут руки.

— Не завидую вам.— Лайке снова откинулся на спинку стула.

— Слушайте, когда люди селятся на чужой земле, у них нет оснований рассчитывать, что это навек.

— Тут вы, пожалуй, правы. Чтобы навек — такого, пожалуй, уж вообще не осталось.

Райлз ушел, а Лайке еще несколько минут сидел неподвижно, возвращаясь мыслями к тем временам, когда это самое освоение только начиналось. Он был немолод и застал край от Больших Кипарисовых до озера Окичоби еще почти нетронутыми, когда эта площадь являла собой естественный водосбор, питающий кипарисовые болота и низинные эверглейдские трясины. Вновь встали перед ним тропические буйные рощи, чистые озера и прозрачные родники, леса, изобилующие зверьем и птицей. Потом болото прорезали дренажные каналы и засосали воду, отводя ее на запад, в Мексиканский залив, и на восток, в Атлантический океан, застопорив этим естественный ток воды, дарующей жизнь сотням квадратных миль на юге, потом дамба преградила воде путь на юг с озера Окичоби — а там опять дренажные каналы и снова дамбы, и тысячи, тысячи овощных плантаций, и что ни плантация, то своя дамбочка и своя дренажная канава; а когда дождь, то дождевая вода, стекая в канавы с плантаций, несла с собой и пестициды, и химические удобрения, и фосфаты, и стоки с тысяч и тысяч отстойников, постепенно проникая в дренажные каналы и отравляя землю. Огромные площади осушенных земель пересохли дотла, ил по низинным топям высыхал слой за слоем, и ветер сдувал его, обнажая голое известняковое ложе; на торфяниках площадью в сотни тысяч акров бушевали пожары, кое-где огонь забивался в глубину и тлел там годами, губя эту землю — прибежище для птиц, пресмыкающихся, четвероногих и для людей, которые вели на ней трудное существование; а после новые покорители дебрей теснили от Хомстеда на север, от Майами и Холливуда, Форт-Лодердей-ла и Уэст-Палм-Бич на запад, осушали и строили, перли до самой Травы-реки, нажимали с запада, от Форт-Майерса, и вот теперь надвигаются на болота с севера...

Лайке рывком подался вперед и придвинул к себе стопку чистой бумаги. Он знал, что для него есть лишь один способ вступить в борьбу с планами, которые вынашивает «Прибой»,— это обратить против них общественное мнение, воззвав к нему со страниц своей газетки. Вероятно, эти усилия ни к чему не приведут, но он, по крайней мере, попробует.

Он взял лист чистой бумаги и заправил его в свою разбитую машинку.

44