Вокруг света 1982-03, страница 33

На террасах крестьяне выращивают картофель. Ниже по склону — виноградники, банановые плантации. На более высоких уступах пасут скот

ребята, готовые пожертвовать всем ради идеи. С каким азартом, с каким энтузиазмом мы выполняли поручения, которые нам давали старшие товарищи — коммунисты! А быть комсомольцем на Мадейре — это значит быть готовым к жертвам, лишениям и преследованиям. В конце 1979 года меня уволили только потому, что я был комсомольцем. Я работал тогда в небольшом гараже и попытался создать там ячейку профсоюза. Хозяину — у него было несколько небольших гаражей — это явно не понравилось. Недолго думая, он объявил, что закрывает гараж, в котором работали мы, и рассчитал нас. Найти же работу на Мадейре чрезвычайно трудно—как, впрочем, и в материковой части страны. У нас на острове тысячи безработных. А я только-только собрался жениться и вот — на тебе! — потерял работу.

Конечно, когда я начинал трудовую деятельность, то найти место было нетрудно, но ведь то другое дело! Мальчишкам платили гроши, и у них не было абсолютно никаких прав. У взрослых положение гораздо более шаткое: права на бумаге-то есть, но за воротами толпятся безработные — на каждое свободное место по нескольку десятков.

Подумали мы с невестой и решили махнуть на материк, в Лиссабон, где живет ее дядя. Первые полгода было очень трудно, хотя я хороший, даже — скажу без лишней скромности — первоклассный механик. Чувствую автомобиль. Потом постепенно все устроилось. Кстати, моя жена тоже член Союза коммунистической молодежи.

В 1980 году, во время праздника газеты «Аванте!» товарищ Алваро Куньял говорил, что комсомольцев в стране 36 тысяч. Но с тех пор прошло уже много времени, и наверняка нас сейчас уже тысяч сорок!

У меня по-прежнему хорошие связи с комсомольцами на Мадейре. Нам удалось создать там ячейки даже среди кружевниц — а это была задачка не из легких. Мадейрские кружевницы и вышивальщицы всегда работали разобщенно, знали только одного «организатора» — нанимателя-капиталиста, наживающегося на их мастерстве,— а о том, что есть иные организации — коммунистические, профсоюзные, способные отстаивать их право на труд,— они и слыхом не слыхивали...

В местечке Сантана на северном побережье острова я видел, как работают вышивальщицы Мадейры. Они плетут кружева, вышивают скатерти, полотенца, платки, большинство изделий идет на экспорт. Вышивальщицы трудятся дома. Их единственное до

стояние — чуткие пальцы, зоркие глаза, прекрасный вкус и талант художника. Все готовые изделия они сдают владельцу материала и ниток. Тот, в свою очередь, сбывает их поставщику, поставщик перепродает вышивки оптовикам в Фуншале, которые заключают контракты с отдельными магазинами. В конечном итоге, попадая к покупателю, цена на готовое изделие возрастает в десять, а то и в двадцать раз. Так, в магазинах Фуншала богато вышитая скатерть стоит 150 тысяч эскудо, а вышивальщица из Сантаны или Мадалены, которая работала над скатертью гри месяца, получит за нее всего шесть тысяч эскудо. По две тысячи эскудо в месяц!

Вспомним отель «Шератон» и чашечку кофе. Даже если бы вышивальщица ничего не ела и не пила, она не смогла бы вкушать кофе в отеле каждый день: двадцать четыре чашечки в месяц — вот все, что позволяет ее зарплата.

— Я хочу похвастаться: меня скоро примут в партию,— сказал мне на прощание Жозе Сантуш.— Но работу в

молодежной организации не оставлю. Люблю эту работу. Дел у нас много: мы разъясняем позицию коммунистов, боремся против левацких группировок, отстаиваем права трудящихся на предприятиях, помогаем нашим товарищам в кооперативах, выступаем на митингах и собраниях... Жаль одно — времени не хватает: столько хочется прочитать, узнать побольше о мире. Ведь коммунист не может стоять на месте. И комсомолец тоже не может быть одновременно комсомольцем и обывателем. Я так считаю...

А про Мадейру вы напишите. Моя родина очень красивая. А если опубликуют, то пришлите нам с женой экземпляр, пусть даже на русском языке. У нас есть знакомые, которые учат русский язык, может быть, переведут. А еще, знаете, мне очень хочется приехать в вашу страну. Хотя бы одним глазком взглянуть на Красную площадь, побывать на каком-нибудь советском автомобильном заводе. И еще — вы не смейтесь — походить по снегу...

Фуншал — Лиссабон

31