Вокруг света 1982-04, страница 24

ЗА АНТИИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКУЮ СОЛИДАРНОСТЬ, МИР И ДРУЖБУ

пришлось бы бегать всю жизнь. С тех пор мальчик тоже перестал его замечать. Ведь он голландец — значит, всегда должен быть спокойным, рассудительным, не обращать внимания на мелкие неприятности.

Петеру Грооту исполнилось шестнадцать, когда внезапно умер отец. Пришлось бросить школу и пойти работать. Хорошо хоть, друзья отца помогли устроиться на его место докером, иначе матери и двум младшим сестренкам не на что было бы жить. В порту над парнем взял шефство Флорес Ровер, коренастый, неторопливый, с крупными, тяжелыми руками и серо-стальной из-за седины, но еще густой шевелюрой. Его красное от ветра лицо с глубокими морщинами всегда было невозмутимым. Даже тогда, когда неопытный крановщик рывками стал поднимать плохо застропленный штабель досок и они с высоты, словно снаряды, загрохотали по палубе, Ровер лишь коротко бросил: «Не зевай!», молниеносно отшвырнув Петера к борту.

По-настоящему взволнованным своего наставника юноша видел только раз. В тот памятный декабрьский день 1979 года в порту по гудку разом застыли все краны, остановились платформы на подъездных путях. Сотни докеров собрались возле здания дирекции, где проходил митинг протеста против размещения американских крылатых ракет на территории Голландии. Петер чуть рот не открыл от изумления, когда увидел, что через толпу к служившему трибуной контейнеру проталкивается старина Ровер. Как здорово он тогда говорил:

— Все вы слышали, будто здесь три с половиной сотни лет назад наши прадеды снаряжали бриг одноногого Стюйвезанда, отправившегося за счастьем в Америку. Он основал Новый Амстердам, теперешний Нью-Йорк. Так вот мне кажется, что из всего этого вышла скверная история. «Почему?» — спросите вы. Да потому что теперь американцы в Нью-Йорке намерены решать, как нам жить здесь, в Голландии. Не для того мы ее отвоевали у моря, чтобы сделать большим кладбищем. А если мы пустим к себе на порог американских ангелочков с крылышками и нейтронной начинкой, то в один прекрасный день можем сами прямиком отправиться на небо... Чтобы этого не случилось, нам всем нужно сказать: «Нет!» И сказать так, чтобы это проняло наших политиков, которые заседают в парламенте в Гааге. Итак, нет!

«Нет!» — ответили Роверу сотни голосов...

Потом, когда после общенациональной манифестации правительство объявило, что окончательное решение о размещении новых ракет откладывается до декабря 1981 года, Петер Гроот впервые понял, как сильны могут быть люди, если они выступают все вмес1*е. С тех пор он не пропускал ни одной

демонстрации и с гордостью нес свой самодельный лозунг «Остановите ядерные ракеты!». Особенно нравились Петеру факельные шествия, когда тысячи огней текли рекой по узким улочкам старого города, бросая тревожные отсветы в темные окна домов. Наверное, когда-то свободолюбивые гёзы вот так же шли сражаться против ненавистной испанской тирании, думалось ему.

А всего через месяц, когда Петер вздумал похвалиться своим участием' в сражении с полицией, старик устроил ему настоящую головомойку и даже назвал «сопливым анархистом». Сражение произошло в день коронации королевы Беатрикс. Она направлялась в Королевский дворец на площади Дам, а молодежь вместо традиционных тюльпанов забросала кортеж камнями и объедками. Полиция пустила в ход водометы, чьи мощные струи валили с ног и буквально сметали людей. В ответ из окон домов в полицейских полетели цветочные горшки и кирпичи. На центральных улицах появились танки, но молодежь не отступала, схватки продолжались до поздней ночи. Итогом «празднества» были 210 раненых.

— Это не борьба за мир, а хулиганство. Так вы ничего не добьетесь, только отпугнете людей. Нужно объяснять, убеждать, что американцы навязывают нам свои ракеты и нейтронные бомбы вовсе не для защиты Голландии от нападения русских, а чтобы самим быть сильнее и угрожать им. Разве можно спать спокойно, если дома поставить рядом с печкой ящик динамита?

— Конечно, нет.

— Вот об этом и надо говорить людям, а не швырять камни.

— Дядюшка Флорес, примите меня в вашу коммунистическую ячейку, и я тоже буду помогать поднимать народ на борьбу против угрозы новой мировой войны,— робко попросил Петер.

Старина Ровер тогда от души расхохотался:

— Народ будешь поднимать? Вставайте, мол, мировая война грозит! Все это правильно, только тут одними громкими словами ничего не добьешься. Прежде чем поднимать, нужно людей растревожить, втолковать им, что к чему. Для этого в партию вступать необязательно, да и рано еще тебе. Другое дело АНИВ, их ребята молодцы, поработай вместе с ними. Потом, смотришь, и к нам придешь...

Так Петер Гроот стал членом Все-голландского союза молодежи. Вначале ему давали самые простые поручения. Например, вместе с активистами комитета «Остановить нейтронную бомбу» распространять брошюры, значки, собирать пожертвования в его фонд. А по субботам, когда амстердам-цы по традиции отправляются за покупками, Петер превращался в сандвич. Сначала он смущался, когда, повесив на грудь и спину плакаты «Вы знаете, что такое война? Не дайте ей начаться!», приходилось выходить на людные Дам-

рак, Рокин или Калверстраат. Люди останавливались, удивленно смотрели на столь необычных в оживленной толпе, серьезных молодых ребят. Некоторые откровенно насмехались: «А сами-то вы, дети, 3Haete?» Другие воспринимали их по-иному: подходили, задавали вопросы, порой спорили.

Постепенно Петер научился находить веские доводы в таких импровизированных дискуссиях, не теряться от «каверзных» вопросов. Тут ему здорово помогла коммунистическая газета «Де ваархейд», которую он начал регулярно читать по совету Флореса Ровера. А за выступление на одном молодежном собрании Петера похвалил даже председатель АНИВ Йохан Босма. В тот раз была жаркая перепалка с леваками, которые с пеной у рта доказывали, что всякие митинги и манифестации пустая затея, нужно, мол, копить силы, а потом одним ударом перевернуть все вверх тормашками.

Когда Грооту дали слово, он постарался ничем не выдать волнения:

— Почти полтысячи лет назад Эразм Роттердамский в своей знаменитой «Похвале глупости» написал про Амстердам, что он знает город, обитатели которого живут подобно воронам на вершинах деревьев. Он имел в виду, что весь Амстердам стоит на сотнях тысяч свай из стволов деревьев. Так вот, здесь кое-кто действительно похож на ворон: только и знает, что каркает во все горло, а как доходит до дела, то прячет голову под крыло...

После этого в зале поднялся такой хохот, что вскочивший было с места главный горлопан леваков так и остался молча стоять с разинутым ртом.

Сам Петер никогда не прятался за чужие спины в острых ситуациях. Товарищи даже упрекали, что порой он слишком рискует и лезет на рожон. Гроот в таких случаях возражал, что, если вечно думать об осторожности, в конце концов можно стать трусом. Отец участвовал в Сопротивлении и сражался с бошами, когда ему не было и шестнадцати. И не боялся получить пулю в лоб или оказаться в концлагере. А тут всего лишь какие-то «ослы» из «Ганза-банды». Неужели пасовать перед ними?

Весной молодчики из гамбургской «Ганза-банды», официально именовавшейся «фронтом действий национал-социалистов», повадились ездить в Голландию проводить уик-энд. Их шайки из двадцати-тридцати человек, все в масках, на мотоциклах со снятыми глушителями с ревом врывались в маленькие городки и селения, малевали на стенах свастики, а если жители пытались протестовать, затевали драки. «Ослами» их прозвали потому, что на грудь они нацепляли плакаты: «Осел — каждый, кто верит, будто в германских концлагерях в газовых камерах убивали людей».

Чтобы отвадить этих новых наци, ребята из Всеголландского союза молодежи организовали свои «летучие

22