Вокруг света 1982-04, страница 29

Я знала, что ранние гжельские изделия, те, что сохранились в музеях, расписаны желтой сурьмяной, зеленой и синей смальтовой, лиловой и коричневой марганцевой красками. Отчего же сегодня традиционен в росписи только синий кобальт? Этот вопрос меня занимал давно, и теперь я спросила об этом Валентина.

— В середине девятнадцатого века гжельские мастера целиком перешли на синюю смальту. Скорее всего победила выразительность одноцветной гаммы, но не обошлось тут, конечно, без влияния «голубого» Дельфта. Когда художники Салтыков и Бессарабова возрождали Гжель, они остановились на подглазурной свободной росписи кобальтом.

— А как завершалась работа над кумганом?

— Пойдемте, покажу,— ответил художник.

...Старый Турыгинский горн из щербатого огнеупорного

кирпича до сих пор топят дровами. Жар этого горна дает самый лучший обжиг. Горновщики готовили печь к загрузке: в круглом лоне печи устанавливали столбы из желтых барабанов — капселей, заполненных будущим фарфором, потом принесли «термометр» — набор пронумерованных фарфоровых пирамидок, вдавленных в шамотную глину.

— Конусы Зегера,— пояснил Валентин.— Их придумал в прошлом веке гончар из Мейсена. Когда температура в горне повышается, конусы один за другим оплывают и клонятся. По их номерам горновщики определяют через смотровое окно температуру в печи. И сейчас нет у гончаров более надежного прибора...

Когда все капсели заняли свои места в печи, горновщики заложили вход кирпичами и замазали его жидким шамотом, потом поставили вторую такую же стенку и стали разводить огонь во всех четырех топках.

— Тонкое дело — температура. Если поднять ее быстро — глазурь расплавится, а вода из фарфора еще не испарится — изделие вздуется, покроется пузырями. Если передержишь — потечет кобальт, начнется осадка. А куда капсель в печи поставить? Вниз? Вверх? В холод? В пекло? Лучше всего — посередине. Если все рассчитаешь правильно, черепок получится голубоватый, с блестящей поверхностью, а под прозрачной глазурью — синие-синие розы глубоких сапфировых тонов...

Не сразу получился у Валентина задуманный кумган. Пять сосудов сделал Розанов — менял и скульптуру, и роспись, и только шестой представил на художественный совет. Приняли. Одобрили. Рекомендовали в план освоения.

За кумганом последовали другие вещи. А первое изделие, которому он отдал так много настойчивости и любви, вошло в золотой фонд современной Гжели. Работы Розанова стали экспонироваться на выставках. Художественные музеи страны начали включать его изделия в свои каталоги. В 1980 году за работы, развивающие лучшие традиции народного промысла, Валентину

Розанову была присуждена премия Ленинского комсомола.

Теперь Розанов — старший художник объединения — один из тех, кто определяет сегодняшнее лицо Гжели.

— Местные гончары из поколения в покол'ение оттачивали умение работать с глиной, откидывали все наносное, безвкусное, лишнее,— говорит, заключая нашу встречу, Валентин.— Нам нужно сохранить красивую простоту крестьянских вещей...

Гжель, Московская область

ГИГАНТ ИЗ КИРНОСА

В городке Кирнос, что в штате Юта, на юго-западе США, задумали построить крупное здание. В самый разгар рытья котлована экскаваторщик заметил в ковше огромную кость. Работу приостановили. И скоро в котловане появился примчавшийся из Университета штата Юга известный палеонтолог доктор Джеймс X. Мадсен. Он немедленно определил: медведь.

Действительно, эта была бедренная кость, некогда принадлежавшая медведю. Но какому? Ведь длина ее составля

ла семьдесят пять сантиметров, что ни много ни мало, а раза в три превышает размеры бедра любого ныне здравствую щего мишки. Если кирносовского медведя поднять на дыбы, он бы вытянулся на четыре метра в высоту! Даже современный хозяин Арктики ниже на целый метр, а уж серый гризли, встречающий ся ныне в Северной Америке, выглядел бы рядом с ним просто пигмеем.

По-видимому, это крупнейший из всех медведей, населявших некогда нашу планету. Вероятно, он принадлежит к не известному до сих пор науке виду, а воз можно, даже и к новому роду. Последо

вавшая за Джеймсом Мадсеном группа палеонтологов произвела тщательные раскопки и нашла обломки бедер древнего медведя, две его берцовые кости, поясничный и крестцовый позвонки. Анализ показал, что их владелец жил в эпоху плейстоцена, примерно 18 тысяч лет назад. Скоро находки займут почетное место в экспозиции Смитсониевско го музея в Вашингтоне.

ЗМАПНИ ПРОЕКТЫ ОГНРЬГГИЯ