Вокруг света 1984-03, страница 28

у мыса, затонул сухогруз. Предполагают смещение груза. Весь экипаж подобрали пограничники. Кроме капитана...

Зазвонил телефон. Диспетчер поморщился, подошел к аппарату.

— Диспетчерская, Иволгин. Прибыл, сейчас отправляем. Какая глубина? Добре.— Он положил трубку, поднял указательный палец кверху.— Начальство. Думаю, все ясно? Глубина — шестьдесят два метра. Над сухогрузом дежурит сторожевой корабль. На подходе судно Минторгфлота. Остальное — с ним,— Иволгин кивнул на Чепрана, продолжавшего следить за радиопереговорами.

— Ты уж извини, Юрий Александрович.— Чепран поднялся, натянул потуже флотскую фуражку на непослушную шапку волос; круглое моложавое лицо его выражало смущение.— Сам понимаешь, двое глубоководников выбыли на время из строя, остальные на объектах...

Пока Чепран говорил, Юра прикинул в уме, что при всех обстоятельствах придется оставить мать на сутки, а то и более. И это после полугодовой командировки, во время которой он побывал с водолазами в Якутии, учился на курсах усовершенствования в Москве, участвовал в устранении аварии нефтепровода на одной из рек.

За это время он познакомился со многими специалистами-подводниками и впервые почувствовал свою причастность к большому, нужному делу. Он понял, что у каждого подводника в жизни есть своя глубина и она измеряется не только метрами. У одних — спасенными людьми и судами, у других — километрами подводных тоннелей, дюкеров, нефте- и газопроводов.

— Ты когда в последний раз был под водой? — прервал его воспоминания Чепран.— Адаптация не нужна?

— Нет. Все в порядке. Я готов!

— Ну и хорошо. Нужно срочно осмотреть сухогруз, уточнить, где и в каком положении находится.

— Понятно. Только...

— Что?

— Мать у меня чуть приболела. Если задержусь, пусть ребята присмотрят.

— Сделаем,— диспетчер успокаивающе махнул рукой,— не волнуйся.

— Идем на спасателе? — Юра повернулся в сторону капитана.

— На нем.— Чепран направился к выходу.

Чепран был потомственный водолаз с большим подводным стажем. Его отец участвовал еще в первых экспедициях ЭПРОНа во времена поисков легендарного «Черного принца», затонувшего у Балаклавы во времена Крымской войны. Сам не раз опускался на предельные для водолаза глубины. Когда ему исполнилось пятьдесят, он Демобилизовался из Военно-Морского Флота и пришел в Южный отряд.

— Работа, Юра, деликатная. Сам

понимаешь, не каждый день тонут суда. Посмотри, нет ли пробоин снаружи, а внутрь сходишь только в каюту капитана: заберешь документы. Если они там,— уже на ходу досказывал Чепран.— Ты знаешь, без страховки идти внутрь судна не полагается, а идти больше некому...

— Понятно,— как бы поставил точку Доля.

«Стремительный» отвалил от стенки сразу же, как только они оказались на борту. Переваливаясь с борта на борт, спасатель ринулся к точке моря, намеченной на штурманской карте. Море было неспокойно. Иногда волны перехлестывали через борт и мчались по палубе, исчезая с шипением в шпигатах. Юрию понравилось новое судно. На нем было все для глубоководных погружений: водолазные скафандры, двухместный колокол, спуско-подъем-ная лебедка, компрессоры и новейшая барокамера, с которой состыковывался колокол.

Обойдя судно, Юрий спустился в салон, где завтракал экипаж. Тарелку приходилось придерживать, но никто из матросов не замечал качки. Им это было привычно. Один даже умудрялся есть, одновременно разгадывая лежащий перед ним кроссворд и вписывая слова привязанной к кисти шариковой ручкой.

— Кто построил первый мавзолей? Отдаю за правильный ответ компот.

Все молчали, поглядывая друг на друга.

— Карийский царь Мавсол. В Гали-карнасе. Компот оставь себе.— Ответ Юры поразил всех, и матросы заговорили разом.

— Может быть, вы, молодой человек, скажете — кто, где и когда откопал Лабиринт?

Юра повернул голову. У входной двери, пригнув голову, словно не решаясь войти, стоял тот самый седой незнакомец. Он внимательно и мягко разглядывал Долю. Юра не отводил глаз, в свою очередь рассматривая «седого», который оказался вдруг совсем рядом.

— Скажу. Компот тоже оставьте себе. Лабиринт был построен на Крите при царе Миносе. Во всяком случае, за него приняли здание, раскопанное Артуром Эвансом. А построил его Дедал.

— Во дает! — охнул матрос с кроссвордом.

Спасатель резко положило на левый борт. Свободная миска легко заскользила к краю стола. «Седой» шагнул и подхватил ее, уже перелетевшую через штормовку — оградительную планку. Потом присел на край диванчика, взял из рук камбузника миску с макаронами.

Доля поманил пальцем матроса с кроссвордом, нагнулся к нему и тихо спросил, указывая глазами на «седого»:

— Кто это? Из вашего экипажа?

— Нет,— в тон ему еле продышал

матрос.— Из института. Консультант какой-то. Не то по «выводам», не то по «вводам» — не знаю.

В динамике внутренней трансляции раздался резкий сухой щелчок, и голос вахтенного сообщил:

— Внимание! Всем занять места! Приготовиться для глубоководного погружения!

Салон опустел. Море еще волновалось, раскачивая и поднимая на пологих холмах «Стремительный». В последнюю минуту перед спуском Юрий снова встретился с глазами «седого». Они были грустны и тревожны. Доля безотчетно улыбнулся консультанту, помахал рукой и направился к водолазному трапу. Свинцовые галоши тянули к палубе. Он медленно развернулся и не спеша спустился до последней ступеньки. Здесь было положено остановиться, как присесть перед дорогой. Товарищи завинтили передний иллюминатор. Последний осмотр, легкий хлопок по шлему — и все, ты под водой.

Юра любил эти мгновения. Казалось, что он парашютирует. Умеренно стравливая воздух через клапан, он скользил в прозрачной воде. Позади пятьдесят метров, осталось двенадцать... Здесь, как ни странно, было намного светлее, чем в верхних взбаламученных ночным штормом слоях. Есть! Справа темной махиной расплывчато маячили очертания судна. Секунда — и, придерживая руками спусковой капроновый канат, Доля завис над грунтом, затем медленно спустился. Галоши коснулись дна, подняв слабое облачко ила.

— На грунте. Самочувствие хорошее. Объект в зоне обзора,— доложил он наверх по водолазному телефону и продублировал, дернув за сигнальный конец. Затем выбрал слабину сигнального конца, определил силу и направление течения. Оно было незначительным. Доля согнулся и сделал попытку приблизиться к судну, которое лежало с дифферентом на нос. Правый борт заглядывал в слепую темноту обрыва. Доля с трудом обошел судно, ощупывая лучом фонаря каждый метр.

— Подбери слабину шланг-сигнала! — попросил Доля.

Он медленно, осторожно ступая на неровностях, двинулся дальше, освещая то дно, то борт судна.

— Трави помалу! — скомандовал Доля, не выпуская из виду границы Тропы, чтобы не сорваться в каньон. На этот случай он держал в скафандре для плавучести небольшой избыток воздуха. Но эти же излишки мешали ему двигаться вдоль борта: его течением прижимало к корпусу.

— Пробоин не обнаружил. Судно лежит с дифферентом...— начал докладывать Доля на спасатель о положении судна. Кончив, сказал: — Попытаюсь подняться на палубу.

— Вас поняли,— ответили сверху.— Будьте осторожны.

Доля «столбиком» всплыл над судном, подгребая руками, и завис, выби

26